— Прошу вас, Стефания Андреевна! — мне помогли взойти на сцену и дали в руки микрофон. Кто-то предусмотрительно нажал на кнопку магнитофона, и в зал хлынули звуки институтского гимна. Ну, просто концерт для скрипки с оркестром! Чей-то голос щекотал мне ухо:
— Мы очень рады, что обстоятельства сложились именно таким образом. Только подумайте, за вас проголосовали единодушно. Ни одного голоса "против". Такого в нашем ВУЗе еще не было. Стефания Андреевна, вы счастливы?! Почему вы молчите? Скажите же своим сотрудникам несколько теплых слов.
Я тупо посмотрела на заместителя декана по учебной работе, который суетился около меня. Кажется, все-таки дело не в моем дне рождения.
— Подождите, я вас представлю, как полагается. Товарищи, минуточку внимания. Слово предоставляется новоизбранному декану факультета культурных отношений Стефании Андреевне Ивановой. Прошу любить и жаловать! Ура, товарищи! Ура!
Бурные и продолжительные аплодисменты, плавно переходящие в овацию.
Руки у них устали примерно через минуту. Ровно столько мне потребовалось, чтобы собраться с мыслями и сообразить, что, собственно, произошло, пока я наслаждалась массажем в салоне красоты. Меня избрали на место Трохименкоа. Король умер, да здравствует королева!
Свое отношение к новой должности я выразила одной фразой:
— Ну, вы, блин, даете!
Снова бурные и продолжительные аплодисменты, плавно переходящие в овацию.
Занавес. Дайте главной героине прийти в себя.
Катя услужливо распахнула дверь в кабинет декана.
— Проходите, Стефания Андреевна! Это теперь ваше рабочее место. Если необходим ремонт, то мы все сделаем в лучшем виде. Только скажите.
Она взглянула на мое бледное лицо.
— Вам нехорошо? Может быть, кофе?
— Да, Катюша, пожалуй. Крепкий, без сахара.
— С коньяком?
На мгновение в кабинете возник призрак мертвого Трохименкоа.
— Нет. Я на работе не пью.
— Извините, Стефания Андреевна. — Катерина нервно теребила рукав нарядной блузки. — Я не подумала. Сейчас все будет готово.
Она вышла, а я осталась. В кабинете было жутковато. Привидений я не боюсь, но мне казалось, что все вещи напоминают прежнего хозяина. Наверное, Катя права: необходим новый ремонт. И, прежде всего, долой этот жуткий кожаный диван, безмолвный свидетель любовных побед Игоря Борисовича. К горлу подступила тошнота.
Однако когда вошла Катя с подносом, я уже собралась с духом.
— Спасибо, Катюша.
Она потопталась около стола.
— Что-нибудь еще?
— Пока нет. Спасибо, — я намеренно сделала упор на последнее слово. Если не дура, намек поймет.
Не дура. Поняла и вышла. Кофе секретарша готовила отменный, он окончательно привел меня в чувство. Вот так зигзаг судьбы! Вчера простой преподаватель, сегодня декан. Насколько я понимаю, предстоит еще утверждение моей кандидатуры у ректора, но тот вряд ли будет возражать. Кто же добровольно выступит против денежного мешка, к тому же столь очаровательного. Как там тетка недавно заявила: были б деньги, а они у меня есть. Только вчера Сидоров еще перевел на мое имя кругленькую сумму. Да и Петров с Ванькой не забывают. Помогают, чем могут. Так что с деньгами полный порядок. И все же удивительно: какое доверие оказал мне трудовой коллектив. Впрочем, шито оно белыми нитками это доверие. За минувшие двадцать минут я двадцать раз услышала один и тот же вопрос: "Стефания Андреевна, а когда нам зарплату повысят?". Вот люди! Они думают, что я из собственного кармана начну приплачивать за то, что они меня избрали на столь высокую должность.
Несложно догадаться, что теперь к моим непосредственным обязанностям теперь прибавятся бюрократическая рутина и бумажная волокита. Ну и пусть! Зато в отдельном кабинете. К тому же, насколько помнится, Трохименко себя особо не утруждал на этом месте. Если он справился, то и я.
Я внимательно осмотрела свои новые владения: немного усилий, и превращу эту комнатушку в дизайнерский шедевр. Я допила кофе. С чего начать? С оформления кабинета или собрания заведующих кафедрами. Или… Сомнения разрешил мой единственный спаситель — телефон.
— Стефа! — в трубке раздался плачущий Ольгин голос. — Ты где?
— На работе!
— Приезжай скорей!
— Что-нибудь случилось?
— Да! Гена пропал!
— Какой Гена?
— Как какой? Крокодил! Все плачут, не знают, что делать.
— Вы в милицию звонили?
Ольга захлебнулась от рыданий.
— Издеваешься? Как ты себе это представляешь? Помогите, у меня пропал крокодил?! Да они меня тут же в Скворцова-Степанова отправят.
— И то верно. Ладно еду.
Я схватила сумочку и бросилась к выходу. Ну, почему у меня не все, как у людей? Даже праздник, и тот, со слезами на глазах. Крокодильими.
Семейка у нас сумасшедшая: казалось бы, пропал крокодил — ну и что? Живи себе и радуйся: ванна освободилась, никто под ногами не путается, никто за пальцы тебя не тяпает. Не жизнь, а сказка! Однако все мы как один выступили против этой сказки, навязанной нам несправедливыми буднями: зареванная Ольга ползала под столом в гостиной и, жалобно всхлипывала: "Гена, Геночка, кис-кис, иди сюда, лапа моя!". Фима деловито ругался со службой спасения, которая наотрез отказалась выезжать на вызов: "Понимаем, если бы он у вас что-нибудь отгрыз и исчез, тогда так и быть — приехали бы, нашли. Но искать крокодила просто так, только потому, что он потерялся?! Тут уж извините. Хватит с нас котов на деревьях. А вдруг вы завтра сообщите, что Чебурашку потеряли? Вот люди! Заведут экзотику, а потом плачут!". Фима звонил снова и приводил более веские аргументы, согласно которым наш Гена был воплощением всех добродетелей, а заодно символом мира, добра и красоты. Девушка-диспетчер оказалась непреклонной: не поедем и все тут, ищите своего аллигатора сами!
Клара и Карл, вооружившись недавними снимками Геннадия в семейном интерьере, пугали прохожих: "Вы крокодильчика не видели, маленький такой, зелененький! Отзывается на имя Гена". По вполне понятным причинам граждане предпочитали спасаться бегством, не забывая смотреть себе под ноги.
Близнецы, напоминавшие сегодня двух прилежных девочек, занимались в детской экстремальным творчеством: рисовали Гену в анфас и профиль. Когда зеленый карандаш закончился, они докончили свой шедевр красным и синим. Видок у нарисованного питомца оказался, прямо скажем, жутковатым: зеленое туловище, бордовая голова и синие клыки. Внизу красовалась кривенькая надпись: "Вазнаграждение горонтируется". На мой вопрос, куда пойдет сей доморощенный фоторобот, близнецы слаженно ответили: "На телевидение. В программу "Ушел и не вернулся".
Вполне понятно, почему в этот момент я решила, что кроме меня, Жбана и Сони разумных существ в доме нет. Рыбки не в счет. Они по-прежнему весело кувыркались в воде, щелкали отнюдь не рыбьими зубами и совсем не обращали внимания на трагедию, развернувшуюся с ними по соседству.
