Застыв в форме буквы "зю", я еще немного себя пожалела, а затем, собравшись с духом, попыталась пролезть в узкий лаз. Эх, годы уже не те, да и фигура, как выясняется, подкачала: если бы с бедер убрать сантиметров десять, прошмыгнула бы в отверстие как нитка в игольное ушко. А так… Будем потеть, подруга, протискиваясь миллиметр за миллиметром. Надо было раздеться, намазаться маслом, тогда бы я наверняка втиснулась. На минуту я представила себе картину: голая тетка, благоухающая подсолнечным маслом, лезет к соседу на чашку чая! Умереть — не встать. Ваше желание, леди, исполнено. Романов умер, а я не встану, потому, как застряла. Более идиотской ситуации и не представишь: голова, плечи и бюст находятся в кромешной темноте, все, что ниже талии остались под кроватью. И ни туды, и ни сюды. Кошмар!
Я уперлась руками в пол, напряглась и буквально влетела на романовскую половину. Сверху что-то посыпалось. Инстинктивно я рванула в сторону и ударилась об какой-то объемный и тяжелый предмет. Не удержала равновесия и плюхнулась на пятую точку. Предмет рухнул на меня.
Тихо. Темно. Как в аду. Болел ушибленный локоть — значит, я жива. Глаза постепенно привыкали к темноте. Рука шарила по стене в поисках выключателя. Нашла. Нажала на кнопку.
Я сидела посредине разгромленной прихожей. На полу валялись шляпы, шарфы, стопки старых газет и журналов. И пачка долларов. Теперь понятно, откуда Гена приволок свою добычу. С каждой минутой вопросов становится больше. Ответов же пока не видно.
Рядом скалил морду поверженный китайский дракон.
— Извини, дорогой. Сам виноват, нечего под ногами путаться.
Дракон вежливо промолчал: связываться с глупой бабой себе дороже. Да и не до того ему. Восстановлению заморская диковина явно не подлежит. Чешуйчатое пузо распорото, голова почти отделена от тела. М-да, грациозности мне не занимать. Надо же, всего одно неловкое движение, а сколько разрушений вокруг. Я виновато потрогала блестящие пластины, пальцы нащупали гладкую кожаную поверхность. Дуракам и дилетантам всегда везет! Вот он, исчезнувший ежедневник Алекса. Судя по всему, дракон и был тем самым хитроумным тайником.
Никогда не понимала споров о том, хорошо или плохо читать чужие письма и записи. Разумеется, плохо, но только в том случае, если автор их живет и здравствует, и не давал тебе разрешения на чтение его корреспонденции. Оправдательные меры вступают в силу лишь в том случае, когда автор скончался, причем скончался при загадочных обстоятельствах. Тут уж не до морали, лишь бы убийцу найти.
Я пролистала книжицу. Очень любопытно: Алекс, оказывается, терпеть не мог ежедневников с фиксированными датами. Его больше привлекали чистые графы. Куда своим аккуратным почерком он вписывал число, день недели и год. Когда заканчивался один ежедневник, он начинал другой. Тот, который я держала в руках, содержал информацию о последних четырех месяцах. Хм, вполне достаточно, чтобы открыть новые черточки в характере своего несостоявшегося мужа. В любом случае пора обратно, пока меня здесь не застукали.
Собственно, вариантов, как и прежде, оставалось два: выйти через дверь или пролезть в спальню через дыру в стене. Любой разумный человек выбрал бы первое, но кто вас сказал, что я человек разумный?! Я — женщина, и этим сказано все.
Естественно, я полезла обратно. Естественно, опять застряла. Однако, применив уже знакомый тактический маневр: ноги в пол, и вперед, на вылет, оказалась в собственной спальне. Тело еще находилось под кроватью, когда вспотевшее красное лицо уткнулось в начищенные мужские ботинки.
— Так-так, Стефания Андреевна! — насмешливо сказал знакомый голос, — а я все гадал, чем вы занимаетесь на досуге.
— Провожу генеральную уборку, Федор Федорович, — в тон следователю ответила я. — А вот что вы делаете в моей комнате?
— Вас ищу. Позвольте, я помогу…
Он буквально выдернул из-под кровати.
— Ой! Больно же! — взвыла я, ударившись затылком. — Нельзя ли поосторожнее?!
— Нельзя. У вас кровать слишком низкая.
— Вы на что намекаете?
— Ни на что, — смутился он. — Просто констатирую.
— Мужчины, Федор Федорович, никогда ничего не делают просто. Это я вам как женщина говорю, — проинформировала я следователя, поднимаясь с колен.
Федоров иронично оглядел меня:
— Всю грязь собрали? На роковую женщину вы сейчас явно не тянете. Вам бы сейчас умыться, переодеться…
— А вы наблюдать будете?
Федоров не слушал:
— …а после поговорить с умным человеком.
— И где же он, этот умный человек? — огрызнулась я.
— Да вот же он! — Федоров ткнул себя кулаком в грудь. У меня очень высокий коэффициент умственного развития. Говорят, со мной очень приятно общаться.
— Надо быть гурманом… — я рассматривала заляпанные джинсы. Надо же, только сегодня обновила, а уже стирать придется.
— Хамить не советую! — следователь скинул маску добродушного балагура, нацепив кислое выражение официального лица. — Ваше положение, Стефания Андреевна, более чем серьезно.
В общем, вляпалась ты, Эфа, по самый маникюр. Меж тем, разговаривать с Федоровым все равно придется. Однако покамест нужно выгадать время и спрятать романовский ежедневник. Подальше от этих любопытных глаза. Пока сама не прочитаю, никому не отдам. Тем более этому ценителю женской красоты. Ишь, на женщину-вамп, я, оказывается совсем, не тяну. Не больно-то и хотелось. И все-таки обидно, когда вот так… правду-матку в самую душу. Ну, держись, критик доморощенный. Мы тоже не лыком шиты!
— Значит, положение мое серьезно… И почему, разрешите спросить?
— Хотя бы потому, что вам придется объяснить происхождение этих денег, — он кивнул в сторону портфеля. — Дело в том, Стефания Андреевна, что мне позвонили ваши родственники и сообщили весьма любопытный факт. Дескать, вы сняли со своего счета все деньги, и намереваетесь сбежать за границу. Я проверил: в последний раз со своего счета вы снимали около пятисот евро. Нестыковочка получается…
— Между прочим, тайна банковского вклада должна строго охраняться, — терять мне уже было нечего.
— Конечно, конечно, — благодушно улыбнулся Федоров. — Если только речь не идет об особе, подозреваемой в двух убийствах. Кстати, хотел бы вам напомнить, что не так давно вы давали подписку о невыезде.
— Давала, ну и что? Мы, по-моему, находимся не на границе с Россией, а в моей комнате, куда, кстати, я вас не приглашала. Это раз. Теперь о деньгах. Насколько я понимаю, детального отчета я вам давать не обязана, поскольку вы здесь находитесь как частное лицо…
— Позвольте…
— Не позволю! Хотите обыскивать? Обыскивайте! Только сначала покажите ордер и пригласите понятых. Насколько я понимаю, ордера у вас нет. Да и понятых пока не предвидится. Тогда какие проблемы? На часах половина восьмого вечера. Нормальные люди давно дома сидят, телевизор смотрят. Вы же проникли на частную территорию, причем с абсолютно не понятной мне целью. Что? Вас пригласили мои родственники? Как нанятого частного консультанта? Очень интересно. Заметьте, консультанта, нанятого за мои деньги. Вы, правда, свой гонорар до сих пор не взяли, но это уже мелочи. В любом случае милости прошу в гостиную. К своим подопечным. Здесь вы не имеете права находиться. И уж тем более интересоваться, источниками моих доходов. По какому, собственно праву? Налоги я плачу исправно, так что со стороны налоговой инспекции ко мне нет никаких претензий, — я остановилась, чтобы перевести дух, мельком взглянув на Федорова. Клянусь, смотрел он на меня с восхищением. Как ни странно, именно это и придало мне силы продолжить:
