«Если бы вы тогда соблаговолили меня выслушать, инспектор
Слак...»
Я все же надеялся, что он хотя бы поговорит со мной, прежде
чем покинуть мой дом, но, к нашему удивлению, мы узнали от Мэри, что он уже
ушел, закрыв на ключ двери кабинета и приказав, чтобы никто не смел туда
входить.
Гризельда предложила пойти в Старую Усадьбу.
– Какой это будет ужас для Анны Протеро – полиция и все
такое прочее, – сказала она. – Может быть, я смогу ей хоть чем-то
помочь.
Я одобрил ее намерения, и Гризельда отправилась в путь с
наказом, чтобы она мне непременно позвонила, если потребуется моя помощь или
если кто-нибудь будет нуждаться в утешении – Анна или Летиция.
Я тут же принялся звонить учителям воскресной школы, которые
должны были прийти в 19.45, – каждую неделю по четвергам они собирались у
меня для подготовки к занятиям. При сложившихся обстоятельствах я счел за
лучшее отложить встречу.
Следующим действующим лицом, появившимся на сцене, был
Деннис, возвратившийся после игры в теннис. Судя по всему, убийство,
происшедшее в нашем доме, доставило ему громадное удовольствие.
– Вот это повезло! – радовался он. – Убийца среди
нас! Всю жизнь мечтал участвовать в расследовании убийства. А почему полиция
заперла кабинет? Ключи от других дверей не подойдут, а?
Я наотрез отказался от подобных экспериментов. Деннис
надулся. Вытянув из меня все до малейших подробностей, он отправился в сад на
поиски следов, заметив на прощанье, что нам еще повезло – ухлопали
всего-навсего старика Протеро, которого и так никто терпеть не мог.
Меня покоробила его бессердечная веселость, но я рассудил,
что не стоит так строго спрашивать с мальчика. Деннис был в том возрасте, когда
детективы любят больше всего на свете, так что он, обнаружив настоящую
детективную историю, да еще и мертвое тело в придачу прямо, так сказать, на
пороге своего дома, должен быть на седьмом небе от счастья, как и положено
нормальному молодому человеку. В шестнадцать лет мало задумываются о смерти.
Гризельда вернулась примерно через час. Она повидалась с
Анной Протеро и пришла, как раз когда инспектор сообщал ей о случившемся.
Узнав, что миссис Протеро рассталась со своим мужем в
деревне примерно без четверти шесть и ей нечего добавить по этому поводу, он
распрощался, но сказал, что завтра зайдет поговорить обстоятельнее.
– По-своему он был очень внимателен. – Гризельда была
вынуждена это признать.
– А как перенесла эту весть миссис Протеро?
– Как сказать – она была очень спокойна, но ведь она всегда
такая.
– Да, – сказал я. – Я не могу представить себе
Анну Протеро в истерике.
– Конечно, для нее это страшный удар. Это было заметно. Она
меня поблагодарила за то, что я пришла, но сказала, что ни в какой помощи не
нуждается.
– А как Летиция?
– Ее не было – играла где-то в теннис. До сих пор не
вернулась.
После небольшой паузы Гризельда сказала:
– Знаешь, Лен, она вела себя странно, очень, очень странно.
– Шок, – предположил я.
– Да, конечно, ты прав... И все же... – Гризельда
задумчиво нахмурила брови. – Что-то не то, понимаешь? Она была не
подавлена, не огорчена, а перепугана до смерти.
– Перепугана?
– Да, и изо всех сил старалась это скрыть, понимаешь? Не
хотела выдавать себя. И в глазах такое странное выражение – настороженность. Я
подумала: а вдруг она знает, кто его убил? Она то и дело спрашивала, кого они
подозревают.
– Вот как? – задумчиво сказал я.
– Да. Конечно, Анна умеет держать себя в руках, но видно
было, что она ужасно встревожена. Гораздо больше, чем я от нее ожидала: в конце
концов, она не была к нему так уж привязана. Я бы сказала скорее, что она его
вовсе не любила, если уж на то пошло.
– Подчас смерть меняет чувства к человеку, – заметил я.
– Разве что так...
Влетел Деннис, вне себя от радости – он нашел на клумбе
чей-то след. Он был в полной уверенности, что полиция пропустила эту главнейшую
улику, которая откроет тайну убийцы.
Ночь я провел неспокойно. Деннис вскочил ни свет ни заря и
удрал из дому, не дожидаясь завтрака, чтобы, как он сказал, «быть в курсе».
Тем не менее не он, а Мэри принесла нам в то утро самую
сенсационную новость.
Как только мы сели завтракать, она ворвалась в комнату –
глаза горят, щеки пылают – и со свойственной ей бесцеремонностью изрекла:
– Слыхали что-нибудь подобное? Мне сейчас булочник сказал.
Они арестовали молодого мистера Реддинга!
– Арестовали Лоуренса? – Гризельда не верила своим
ушам. – Не может быть! Опять какая-нибудь идиотская ошибка.
– А вот и не ошибка, мэм, – заявила Мэри с тайным
злорадством. – Мистер Реддинг сам туда пошел, да и признался во всем как
на духу. На ночь глядя, в последнюю минуту. Входит, бросает на стол пистолет и
говорит: «Это сделал я». Так и сказал. И все тут.
Она победоносно взглянула на нас, энергично тряхнула головой
и удалилась, довольная произведенным впечатлением. Мы с Гризельдой молча
смотрели друг на друга.
– Да нет, этого не может быть! – сказала
Гризельда. – Не может быть! – Заметив, что я промолчал, она сказала:
– Лен, неужели ты думаешь, что это правда?
Я не находил слов. Сидел и молчал, а мысли вихрем носились у
меня в голове.
– Он сошел с ума, – сказала Гризельда. – Буйное
помешательство. Может, они просто вместе рассматривали пистолет, а он вдруг
выстрелил, а?
– Это маловероятно.
– Я уверена, что это несчастный случай. Ведь нет ни
малейшего намека на мотив преступления. С какой стати Лоуренс стал бы убивать
полковника Протеро?
Я мог бы дать вполне определенный ответ на этот вопрос, но
мне хотелось уберечь Анну Протеро, насколько это возможно. Пока оставалась еще
надежда не впутывать ее имя в это дело.
– Вспомни, они перед этим поссорились.
– А, из-за Летиции и ее купальника. Да это же пустяк! Даже
если они с Летицией были тайно обручены – это, знаешь ли, вовсе не причина
убивать ее родного отца!
– Мы не знаем истинных обстоятельств дела, Гризельда.
– Значит, ты этому веришь, Лен! Как ты можешь! Говорю тебе,
я совершенно уверена, что Лоуренс ни волоска у него на голове не тронул!
– А ты вспомни – я встретил его у самой калитки. У него был
совершенно безумный вид.
– Да, знаю, но... Господи! Это невозможно!
– Не забывай про часы, – сказал я. – Тогда все
становится ясно. Лоуренс мог перевести их назад, на восемнадцать двадцать,
чтобы обеспечить себе алиби. Ты же знаешь, как инспектор Слак попался на эту
удочку.
