– Нет, мистер Клемент. Ей звонили из коттеджа мистера
Лоуренса Реддинга.
– Что? – воскликнул я, пораженный.
– Любопытно, да? Сам мистер Реддинг тут ни при чем. Он в это
время – в восемнадцать тридцать – направлялся с доктором Стоуном к «Голубому
Кабану» на виду у всей деревни. Такой вот факт. Наводит на размышления, да?
Некто вошел в пустой коттедж и позвонил по телефону – кто это был? Два
подозрительных телефонных звонка в один день. Думается, что между ними должна
быть связь. Провалиться мне на этом месте – звонил один и тот же человек.
– Но с какой целью?
– А вот это нам и надо выяснить. Второй звонок кажется
довольно бессмысленным, но в то же время... Улавливаете связь? Звонили от
мистера Реддинга. Пистолет мистера Реддинга. Все, как нарочно, наводит на
мистера Реддинга.
– Было бы более логично, если бы первый звонок был сделан из
его дома, – возразил я.
– Ага! Но я это хорошенько обдумал. Что делал мистер Реддинг
почти каждый день? Отправлялся в Старую Усадьбу и писал мисс Протеро. От своего
коттеджа он ехал на мотоцикле через Северные ворота. Теперь понимаете, почему
звонили оттуда? Убийца не знал, что мистер Реддинг больше не ездит в Старую
Усадьбу.
Я немного поразмыслил, стараясь уложить в голове доводы
инспектора. Они показались мне вполне логичными, а выводы – бесспорными.
– А на трубке телефона мистера Реддинга были отпечатки
пальцев? – спросил я.
– Не было, – с досадой ответил инспектор. – Эта
чертова перечница, что убирает у него, успела все стереть вместе с
пылью. – Он помолчал, все больше распаляясь злобой. – Старая дура,
что с нее возьмешь. Не может вспомнить, когда в последний раз видела револьвер.
Может, он лежал себе на месте утром в день убийства, а может, и нет. Она «не
знает, ей-богу, не знает». Все они одинаковы! Говорил с доктором Стоуном,
скорее для проформы, – продолжал он. – Он был сама любезность –
дальше некуда. Они с мисс Крэм пошли на свой раскоп, или на раскопки, как оно
там называется, примерно в половине третьего и провели там почти весь день.
Доктор Стоун вернулся один, а она пришла попозже. Он говорит, что выстрела не
слышал, однако жалуется на свою рассеянность. Но все это подтверждает наши
выводы.
– Дело за малым, – сказал я. – Вы не поймали
убийцу.
– Гм-м, – откликнулся инспектор. – Вы слышали по
телефону женский голос. И миссис Прайс Ридли, возможно, тоже слышала женский
голос. Если бы выстрел не прозвучал сразу же после звонка, уж я бы знал, где
искать.
– Где?
– А! Вот этого я вам и не скажу, сэр, – так будет
лучше.
Я без малейшего зазрения совести предложил выпить по
стаканчику старого портвейна. У меня есть в запасе отличный марочный портвейн.
В одиннадцать часов утра не принято пить портвейн, но я полагал, что для
инспектора Слака это значения не имеет. Конечно, это истинное кощунство и
варварство по отношению к марочному портвейну, но тут уж не приходилось
особенно щепетильничать.
«Усидев» второй стакан, инспектор Слак оттаял и разоткровенничался.
Славное все-таки винцо.
– Не то чтобы я вам не доверял, сэр, – пояснил
он. – Вы же будете держать язык за зубами? Не станете трезвонить по всему
приходу?
Я торжественно ему это обещал.
– Раз уж все это произошло у вас в доме, вам вроде бы положено
знать, верно?
– Я с вами совершенно согласен, – сказал я.
– Так вот, сэр, что вы скажете про даму, которая навещала
полковника Протеро вечером накануне убийства?
– Миссис Лестрэндж! – вырвалось у меня; я так
удивился, что не умерил своего голоса.
Инспектор укоризненно взглянул на меня.
– Потише, сэр. Она самая, миссис Лестрэндж, я к ней давно
приглядываюсь. Помните, я вам говорил – вымогательство.
– Едва ли оно могло стать причиной убийства. Это же глупо –
убивать курицу, несущую золотые яйца. Я говорю, исходя исключительно из вашего
предположения. Я лично ни на минуту этого не допускаю.
Инспектор фамильярно подмигнул мне.
– Ага! За таких, как она, джентльмены всегда стоят горой. А
вы послушайте, сэр. Предположим, в прошлом исправно тянула денежки со старого
джентльмена. Через несколько лет она его выслеживает и снова берется за старое
дело. Однако за это время кое-что переменилось. Закон теперь другой. Все
преимущества тем, кто подает в суд на вымогателя, им гарантируется, что их имя
не попадет в печать. Предположим, что полковник Протеро взбеленился и заявил,
что подаст на нее в суд. Она попадает в переплет. Теперь за вымогательство
пощады не жди. Отольются кошке мышкины слезки. И ей ничего не остается, как
отделаться от него, да побыстрей.
Я молчал. Приходилось признать, что гипотеза, выдвинутая
инспектором, была вполне допустима. На мой взгляд, только одно делало ее
абсолютно неприемлемой – личные качества миссис Лестрэндж.
– Не могу согласиться с вами, инспектор, – сказал
я. – Мне кажется, миссис Лестрэндж не способна заниматься вымогательством.
И пусть это прозвучит старомодно, но она – настоящая леди.
Он поглядел на меня с нескрываемой жалостью.
– А, ладно, сэр, – сказал он снисходительно, – вы
лицо духовное. Вы представления не имеете о том, что творится на свете. Леди,
скажете тоже! Да знали бы вы о ваших согражданах то, что я знаю, вы бы рот
раскрыли от изумления.
– Я говорю не о положении в обществе. Я даже готов
допустить, что миссис Лестрэндж не принадлежит к светскому кругу. Но я говорю
не об этом, а о личной утонченности и благородстве.
– Вы на нее смотрите другими глазами, сэр. Я – дело другое:
конечно, я тоже мужчина, но при этом я офицер полиции. Со мной всякие фокусы с
личной утонченностью не пройдут! Помилуйте, да эта ваша леди из тех, кто сунет
вам нож под ребро и бровью не поведет!
Как ни странно, мне гораздо легче было представить себе
миссис Лестрэндж убийцей, чем вымогательницей.
– Но, само собой, она не могла одновременно звонить своей
настырной соседке и убивать полковника Протеро, – продолжал инспектор.
Промолвив эти слова, инспектор вдруг с размаху хлопнул себя
по ляжке.
– Ясно! – воскликнул он. – Вот в чем цель
телефонного звонка. Вроде алиби. Знала, что мы его свяжем с первым. Нет, я это
так не оставлю. Может, она подкупила какого-нибудь деревенского парнишку, чтобы
позвонил вместо нее. Он-то ни за что не догадался бы, что помогает убийце.
Инспектор вскочил и поспешно удалился.
– Мисс Марпл хочет тебя видеть, – сказала Гризельда,
заглядывая в комнату. – Прислала совершенно неразборчивую записку –
буковки как паутинка и сплошь подчеркнутые слова. Я даже прочесть толком не
могу. Видимо, она не может выйти из дома. Беги поскорей, повидайся с ней и
разузнай, что творится. Я бы и сама с тобой пошла, но с минуты на минуту
нагрянут мои старушки. Не выношу я старушек! Вечно жалуются на больные ноги и
норовят еще сунуть их тебе под нос! Нам еще повезло, что на сегодня назначили
следствие! Тебе не придется смотреть крикетный
[23]
матч в
Юношеском клубе.
