А Сашка продолжал заливаться соловьем — и так он это натурально делал, что даже циничная-прециничная Ёлка заслушалась!
— Господин офицер, я приношу свои извинения за то, что посмел вмешаться в ход допроса! Вы поймите, под вашим началом работают высококлассные профессионалы, которым достаточно нескольких минут для того, чтобы составить полную картину произошедшего. Мы же в деле расследования преступлений абсолютные профаны! То, что ясно вам и вашим специалистам с полуслова, для нас совершенно непонятно! Именно поэтому мы хотели попросить вас, если это, конечно, возможно, немного задержать преступника, чтобы мы могли задать ему несколько вопросов…
Основной трюк заключался в том, что всю эту пафосную галиматью Александр произносил (а Яман пафосно переводил) при нажатой кнопке переговорного устройства. То есть если не все, то некоторая часть подчиненных шефа полиции весь этот радиоспектакль слышали — и, таким образом, в авторитете его усомниться у них не было никакой возможности. Все они стали свидетелями того, как их суровый офицер построил по росту этих наглых русских с огромным парнем во главе! Выходит, их босс круче некуда, а русские эти — лохи чилийские, которых можно только пожалеть. Их великодушный начальник, конечно, так и сделает…
Смутившийся начальник участка замолчал на несколько секунд, соображая, как же ему себя вести, а потом, краем глаза увидев горящую лампочку на пульте и сообразив, что все транслируется в прямом эфире на некоторую часть его офиса, заулыбался и впал в состояние щедрого великодушия.
— Так вы хотели переговорить с задержанным! — не менее театрально прикинулся веником толстяк. — Так в чем же дело? Нет проблем! Все что угодно для моих друзей!
Белозубо щерясь, он скорчил физиономию влетевшему вслед за ним подчиненному. Подчиненный был тупым. И физиономии он не понял. Пришлось объяснять словами.
— Живо приволоки обратно этого дебила! — заорал на рядового шеф полиции. — Нашим русским партнерам надо у него уточнить некоторые детали. Бегом, я сказал!
Глава 25
— Где и когда вы увидели человека, которого потом убили?
Судя по тому, как четко и грамотно вел допрос Александр, даже распоследнему идиоту было понятно, что никакой этот большой русский не лох и занимается этим делом далеко не в первый раз.
Вопросы следовали один за одним, грамотные, порой противоречащие друг другу, но в итоге сводящиеся к одному — выуживанию из подозреваемого максимально полной и правдивой информации.
— Так я, это… Я за ним по улице шел. Не помню я, какая это была улица, — допрашиваемый нервно суетился и путался в показаниях.
— Вы наркоман?
Мужичонка вытаращил глаза и ожесточенно завертел головой, отрицая наличие пагубного пристрастия.
— Вы не местный?
Ошарашенный кучей непонятных вопросов суслик чего-то протявкал, Яман этот набор звуков перевел как «Я местный, я тут родился».
— Если вы местный и не были ничем одурманены, как вы можете не помнить улицу, на которой находились перед совершением преступления?
Подозреваемый дернулся, растерялся и что-то совершенно невнятно пролепетал. Переводу это не подлежало, ибо звучало примерно как «Дык ёлы-палы…».
А Саша продолжал терзать бедолагу вопросами:
— Как именно вы нанесли удар потерпевшему?
Суслик внимательно выслушал перевод, соскочил со стула и изобразил что-то среднее между «умирающим лебедем» и ранним брейк-дансом. Типа как бы показал.
Ёлка старательно пыталась запомнить, что именно говорит и как выстраивает цепочку вопросов Саша: а вдруг потом пригодится, жизнь штука многосложная. При виде пантомимы в исполнении суслика Ёлка малость прифигела. Это ж надо, какими странными телодвижениями можно убийства совершать! Ниндзя это, а не суслик! Джеки Чан нервно курит в подворотне.
— Чем вы нанесли удар?
Подозреваемый четко, не задумываясь, протараторил:
— Бритвой. У меня была с собой опасная бритва. Я всегда ношу ее с собой! Всегда. Не расстаюсь. У меня ее забрали, когда арестовывали! Это очень острая бритва, очень, она из специальной стали, ей много-много лет! Она острая, как меч янычара. Скажите этим людям, чтобы они ее не потеряли. Она мне очень дорога!
Ну надо же, так переживать за старую бритву! Интересно, он действительно искренне полагает, что когда-то еще раз увидит этот предмет личной гигиены? Его ж сейчас либо пожизненно засадят, либо приговорят к казни через разрывание лошадьми — какая тут, ёлки-палки, бритва!
А Терминатор все не унимался:
— Почему вы решили пойти в полицию и сознаться в совершенном преступлении?
— Я не смог жить с таким грехом на душе. Аллах не прощает убийства! Аллах покарает меня за то, что я сделал!
В этом месте покаянного монолога преступника Яман вдруг поморщился и что-то сказал преступнику. От себя, не переводя это для русских. Мужичок сник, кивнул головой и затих. Он больше не ерзал, не суетился. Он сидел сгорбленный на краешке стула, поникший, ссутулившийся…
Через какое-то время подозреваемый вдруг собрался, категорично что-то заявил и демонстративно закрыл глаза. По его виду было понятно, что ни слова больше от него не добиться. Так оно и оказалось.
— Он сказал, что устал и что не будет отвечать на наши вопросы, — перевел Яман.
— А нам больше и не надо, — спокойно согласился с развитием ситуации Александр, бодренько встал со стула и скомандовал всем остальным: — Все, хлопцы, по коням. Ловить нам здесь больше нечего. Домой.
Дом, дом, милый дом. Пусть и временное, но пристанище и убежище — с душем и кроватью. Кстати, про кровать — Элла посмотрела на часы и ахнула. Ого, уже полночь! Тяжелый выдался денек. Тяжелый и очень длинный. Действительно, пора валить отсюда. Надоел уже весь этот цирк…
— Саш, ну ты же понимаешь, что чувачок этот горбатого лепит? — яростно зевая в прохладном салоне комфортабельного авто, поинтересовалась Элка.
— Конечно, понимаю. Ненастоящий это дяденька, засланный. Мне вот только одно интересно: откуда это он у нас такой красивый вдруг нарисовался? Полиция подсунула или кто-то посторонний воду мутит? Скажем, настоящий преступник так следы заметает. Мол, нате вам убийцу кровожадного, расслабьтесь и угомонитесь.
Элка пожала плечами — думать над этой загадкой ее голова сейчас категорически отказывалась. Яман молчал. Простому переводчику в чужие дела лезть не положено и неприлично. А вот Женька с удовольствием беседу поддержал:
— Да стопудово это полицейские козла отпущения нам подсунули. Им же дело об убийстве закрыть надо? Надо. Тут у них наверняка такая же ерунда с процентом раскрываемости, как у наших ментов. А заодно и от нас избавиться. Еще не хватало, чтобы иностранные граждане в их делах копались. А на хер нас послать нельзя — уж больно мы высокопоставленный прыщ у них на заднице.
