— Я знаю, что ты уже побывал в доме Зары-самаритянки.
— Да, но попал туда слишком поздно. Это ты ее убил?
— Нет! Что за чушь! Я любил ее. Мы с ней были любовниками, и я собирался в самом скором времени взять ее в жены, даже если лишусь наследства.
— Ты был любовником той, которая спала с твоим отцом?
— Это неправда. Ничего подобного между ними не было, — сказал юный Матфей. — По городу ходят слухи, что он нередко захаживал в тот дом. Отец действительно навестил ее несколько раз, но совсем с другой целью. Зато я часто ходил туда, завернувшись в пурпурный плащ отца. И под покровом ночи мне было легко выдавать себя за него. А еще я пустил слух о своей принадлежности к тем, кто борется против владычества Рима, чтобы объяснить этим свои частые отлучки, некоторые свои поступки и непомерные траты.
— Но к чему такая секретность? В твоем возрасте и при твоем положении иметь подобную связь — самая обыкновенная вещь. Все равно, идет ли речь о любовнике или любовнице.
— Отцу было безразлично, есть у меня возлюбленная или нет, но я захотел взять Зару в супруги, а он никогда не одобрил бы законный брак с публичной женщиной. Кроме того, не так давно, ничего не зная о моих отношениях с Зарой, он упомянул ее имя, решительно запретив иметь с ней какое бы то ни было дело. Он не стал объяснять причины, да и Зара не захотела приоткрыть завесу тайны, когда я передал ей наш разговор. Из нежелания Зары отвечать на мои вопросы я вывел, что она знала какую-то тайну, касавшуюся моего отца, и отец боялся, как бы она не проговорилась, если я буду посещать ее дом.
— А кто-нибудь еще знал о вашей любви?
— Только Береника, моя сестра, которая на самом деле вовсе не сестра мне. Разумеется, она осуждала подобную связь, но любовь ко мне помешала ей хоть кому-нибудь открыть секрет, даже матери.
— Когда ты видел Зару в последний раз?
— В тот самый день, когда ты явился в дом моего покойного отца. Встревоженный вашим любопытством, я понял, что надо спешно что-то предпринимать, и отправился к ней, чтобы уговорами или бранью добиться от Зары признания, но она по-прежнему отказывалась говорить. И выглядела напуганной. Просила, чтобы я ушел и в течение нескольких дней не появлялся там — до тех пор пока не получу от нее весточку, которая и положит конец нашей разлуке. Я скрепя сердце подчинился, но сегодня понял, что не в силах прожить без нее еще хоть час, и снова отправился туда.
К несчастью, кто-то побывал там чуть раньше и совсем с другими намерениями, а Зара унесла тайну с собой в геенну.
— Сколько же времени продолжалась ваша история?
— Затрудняюсь ответить на твой вопрос. По ряду личных причин я пользуюсь разными календарями и вечно путаюсь в них. Правда, помню обстоятельства нашей первой встречи. Тогда я еще не познал женщины. Точнее, имел дело только с домашней птицей. Однажды я увидел Зару на рынке, и меня поразила ее красота, я дерзнул заговорить с ней, и она, к моей радости, ответила приветливыми словами. И поверь, Зара никогда не скрывала от меня, чем на самом деле занимается. То есть не скрывала своего ремесла. Однако никогда я не замечал в ней равнодушия и холодности, свойственных продажным женщинам, вовсе даже наоборот. Зара искусно и нежно доказала мне, в чем состоит заблуждение Онана. И научила много чему еще. Не стану скрывать, что на ее любезность я отвечал щедрыми подношениями, даря ей деньги и богатые вещи.
— Спешу согласиться с тобой во всем, что касается бескорыстия ее поступков, так как и сам стал мимолетным тому свидетелем. Но рассказанное тобой никак не помогает нам разгадать загадку. А между тем я уверен, что убийство Зары неразрывно связано со смертью богача Эпулона. Вот почему мы должны постараться вспомнить все, что знаем про нее, и то, что она сама нам поведала. Мое знакомство с ней было совсем коротким, но кое-что она успела сообщить мне. По ее словам, например, она успела пожить в разных местах, прежде чем обосновалась в Назарете. Могло ведь случиться и такое, что где-то там она оказалась одновременно с Эпулоном, который много странствовал по своим делам. Либо с плотником Иосифом, прошлое которого закрыто непроницаемой завесой. Завтра я намерен еще раз побеседовать с ним — вдруг удастся заставить его нарушить молчание. Или с его женой. Она выглядит более разумной и куда более разговорчива. А ты, о несчастный Матфей, тоже попытайся припомнить что-нибудь связанное с Зарой-самаритянкой, особенно касательно хронологии и топонимики. Потом мы встретимся снова и обменяемся добытыми сведениями. А теперь ступай. Уже поздно, и мне нужно поспать.
— А не могу ли я остаться с тобой? Я чувствую себя очень одиноким, и моя компания не разочарует тебя. Ведь я учился в Греции.
— Тогда ты наверняка знаешь, что лучшее средство от безутешного горя — это философия. Ступай же, но будь до крайности осторожен. Не знаю, кому мы встали поперек пути, но кто бы то ни был, он ни перед чем не остановится. Ты храбр, пылок и наверняка ловко владеешь мечом. Трех этих важных качеств достаточно для того, чтобы нанести тебе удар в спину. Да, еще одна вещь… Не слышал ли ты когда историю Амрама?
— Нет, — ответил юный Матфей, — а она имеет какое-нибудь отношение к делу?
— Не знаю, — ответил я.
Глава XIV
Спалось мне дурно, и прежде чем Эос поднялась с ложа Тифона, сам я встал и вышел на улицу, где был встречен рычанием шелудивых псов, роющихся в отбросах. Я пустился в путь через безлюдный город и спустя какое-то время вышел за окраину. Легкий туман поднимался над полями пшеницы, слегка волнуемой ветром, слышалось пение жаворонка. Наконец я оказался перед домом, где еще совсем недавно жила Зара-самаритянка. Дверь так и стояла полуоткрытой. Я толкнул ее и шагнул через порог. Тела исчезли, видно, их кто-то похоронил — либо стражники синедриона, либо добросердечные люди. Я лег на ложе и предался размышлениям, но тут мне почудился жалобный стон, и, когда я направил взгляд туда, откуда он доносился, словно бы увидел Зару-самаритянку, вернее, какую-то бледную тень среди других теней. Я не верю ни в призраков, ни в пришельцев из загробного мира, поэтому не сомневался, что это моя скорбь породила видение, но все равно не мог сдержать слез и срывающимся голосом произнес:
— О ты, несчастнейшая из женщин, неужто ты явилась, чтобы открыть мне имя человека, положившего конец твоей недолгой жизни? И если это так, скажи поскорее, прежде чем Аид призовет тебя обратно, а я клянусь всеми богами, твоими и моими, ложными и настоящими, что не отступлюсь, пока не отыщу его и не заставлю заплатить за преступление. Но если ты не ищешь мести, то скажи, зачем пришла?
Однако милая тень так и стояла, опустив глаза, поэтому я добавил:
— Возможно, тебе позволено лишь явиться пред мои печальные очи, но запрещено вести со мной беседу посредством слов, возможно, ты лишь плод моего воображения, но даже если это так, я не допущу, чтобы ты опять ступила на ненавистную дорогу, которая ведет в глубокую ночь, не сказав…
Но фигура уже растаяла, словно луна среди туч, и ее безутешные стоны заглушил омерзительный голос, говоривший надменно:
