Книга Удивительное путешествие Помпония Флата, страница 4. Автор книги Эдуардо Мендоса

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Удивительное путешествие Помпония Флата»

Cтраница 4

Развлекаясь беседой и забавными историями из военной жизни, а также охотой на диких животных и птиц вроде кроликов и горлиц, мы к вечеру следующего дня добрались до цели нашего путешествия — маленького городка, расположенного на вершине холма, откуда открывается чудесный вид. Городок известен своими источниками целебной воды, которую я собирался непременно испробовать, дабы исцелиться от недуга, который до сих пор причиняет мне мучения, не говоря уж о том, что пугает и вызывает смущение, так как проявления его соединяют в себе громкозвучность с внезапностью.

В мирное время римлян в городе не бывает, поэтому нас встретил глава местной власти — достойный и добродетельный священник по имени Анан, который после нескольких скупых приветственных фраз тотчас занялся нашим устройством. Апий Пульхр и солдаты разместились в пристройках к Храму, предназначенных для гостей-язычников, иными словами, безбожников, как считают те, кто исповедует иудейскую веру. Меня же после недолгих переговоров с женщинами, что занимаются в Храме уборкой, направили в дом старой вдовы, где, как они уверяли, имеется свободная комната для ночлега.

Старушонка, в чей дом меня отвели, оказалась настоящей гарпией, глухой и к тому же почти слепой. Что не помешало ей самым наглым тоном спросить, чем я заплачу за еду и постой. Та, что привела меня, взялась с ней торговаться, но я в их споре участия не принимал и, на чем они сошлись, не ведал. Когда я остался один на один со вдовой, она показала мне крошечную каморку с узким оконцем для притока воздуха. В углу лежала охапка соломы, призванная заменить мне постель. Рядом с каморкой располагалось отхожее место, во дворе имелся колодец. По двору разгуливали две козы. Вдова кое-как объяснила мне, что продает молоко и сыр, и это позволяет ей сводить концы с концами и жить вполне сносно. А так как я привык к куда худшим условиям и тут собирался провести не более одной ночи, такое пристанище вполне меня удовлетворило. Кроме того, в нынешнем моем положении я мало чего могу требовать. В чужих краях, без друзей я целиком завишу от людской доброты.

С тем я и поспешил в Храм, решив попросить немного денег в долг у Апия Пульхра до тех пор, пока не получу помощи от своих римских родичей. Но мне сказали, что как раз теперь трибун удалился для совещания с первосвященником Ананом и прочими представителями местной власти, здесь называемой синедрионом, чтобы обсудить дело, которое и привело сюда римлян.

По завершении их беседы я, подойдя к Апию, изложил свою просьбу. Он же ответил, что никогда не дает денег в долг, полагая подобную сделку недостойной его положения. Если мне нужны деньги, я должен обратиться к здешним заимодавцам, ведь евреи не брезгуют ростовщичеством. На что я возразил, что, на беду, мне нечего отдать им в залог.

— В таком случае, — ответил он весело, — придется тебе подождать до лучших времен. А пока, как принято говорить, carpe diem. [1] Пора ужинать, и мне указали одну харчевню неподалеку отсюда. Там подают хорошего барашка, вкусную рыбу и отличное вино. Коли желаешь, можешь составить мне компанию, Помпоний, а за едой я расскажу тебе о деле, которое привело нас сюда, если тебе интересно узнать о нем.

Я охотно согласился на такое предложение, которому обрадовался сразу по двум причинам. Однако только одна из двух моих надежд исполнилась, поскольку, когда мы сели за стол, Апий Пульхр попросил принести еду только для себя. С жадностью набивая брюхо, он сказал:

— В этом городе жил знатный человек, богатый и щедрый, которого все звали богачом Эпулоном. Я говорю о нем «жил», ибо два дня назад его убил местный плотник, который выполнял для него мелкую работу и с которым какое-то время назад у Эпулона случилась жестокая ссора, и в пылу этой ссоры плотник угрожал богачу. Подозреваемый схвачен, и синедрион приговорил его к смертной казни.

Тут он прервал свой рассказ, сделал глоток вина из кувшина, потом протяжно и довольно рыгнул, издав звук, который Гиппократ называет eructus magnus, [2] а затем продолжил свою речь:

— Как ты знаешь, иудеи пользуются широкой независимостью во всех сферах, включая судебную. Их суды вправе выносить смертные приговоры. Но после разделения царства — и по строгому повелению божественного Августа — только римский прокуратор либо посланное им лицо могут дозволить исполнение такого приговора или смягчить его, когда сочтут необходимым, заменив на тюрьму либо изгнание, а могут даже оправдать осужденного. Эта мера призвана смягчить слишком суровый закон Моисея, ведь он велит побивать камнями кого угодно и даже за самую мелкую провинность. В данном случае вина плотника сомнений не вызывает, так что мне вроде бы остается лишь проследить за правильным проведением казни. К несчастью, в этой проклятой стране очень редко какое событие бывает оторвано от политики, и последнее дело не стало исключением. Здесь повсюду тлеют очаги мятежа, иногда подспудные, иногда открытые, и мы не должны упускать возможности лишний раз показать силу нашей власти. Вот почему прокуратор велел превратить эту казнь в назидание. Иными словами, мы не можем просто обезглавить преступника, что является способом чистым, быстрым и разумным, а принуждены распять его на кресте. Но вся беда в том, что в городе нет ни одного креста, — и пришлось поручить его изготовление плотнику, и тут возникла весьма щекотливая ситуация, потому как плотником-то как раз и является тот самый осужденный, которого нам предстоит казнить.

— Клянусь Юпитером! Вряд ли он рад такому заказу и станет трудиться с особым усердием! — вырвалось у меня.

— Как раз этого я меньше всего опасаюсь, — сказал Апий Пульхр. — А чтобы избежать нарочитых проволочек, мы пригрозили, что казним всю его семью, если завтра к вечеру работа не будет выполнена. Остается надеяться, что все пойдет, как предусмотрено, и тогда мы сможем распять его на закате и поставим небольшой отряд стражников, чтобы никто не посмел снять тело казненного с креста. А послезавтра, выполнив свою миссию, двинемся в Кесарию. До тех же пор, rebus sic stantibus, [3] распорядимся нашим временем наилучшим образом. Я, к примеру, намерен отправиться спать.

На этом мы распрощались, и каждый пошел в отведенное ему для ночлега место.

Глава IV

Козы, о Фабий, по назначенному природой взаиморасположению своих частей принадлежат к тому же виду животных, что и овцы, но насколько последние послушны, спокойны, робки и, по словам Аристотеля, тупы, настолько первые неукротимы, капризны и зловредны.

Проснувшись с первыми криками петухов, я тотчас отправился на поиски хозяйки дома и знаками дал ей понять, что меня обуревает голод, а она в ответ, обнажив голые десны в ужасной своей улыбке, указала сперва на ведро и скамеечку, потом на мою собственную персону и наконец на двух коз, которые крутились поблизости, — таким образом она в свою очередь давала мне понять, что я должен их подоить. Я начал было отнекиваться, но старая ведьма стояла на своем, отчего гримаса ее сделалась еще более безобразной, как и кривляния, из коих я вывел, что таким был вчерашний уговор между двумя женщинами — с моего молчаливого согласия. Так как выбора у меня не оставалось, а голод терзал немилосердно, я попытался исполнить то, что она от меня требовала.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация