— А чем занимаетесь вы?
— Я безработный.
«Пятеро, — подумал Адамберг, — не так уж много на всю страну». И пока Марк Вандузлер единственный, кто знает смысл четверок. Историк, человек начитанный, разбирается в чуме и наверняка знает латынь. Неплохо бы его прощупать.
— Скажите, Вандузлер, как долго, по-вашему, обычно протекает эта болезнь?
— Инкубационный период длится в среднем от трех до пяти дней, но бывает и один-два дня, а сама болезнь протекает от пяти до семи дней. В большинстве случаев.
— Ее можно вылечить?
— Да, если принять меры при первых признаках болезни.
— Думаю, мне нужна будет ваша помощь. Вы не могли бы со мной встретиться?
— Где? — насторожился Вандузлер.
— У вас дома.
— Договорились, — ответил Марк, немного поколебавшись.
Скрытный субъект. Впрочем, многие проявили бы скрытность, доведись им принимать у себя полицейского, почти каждый бы так себя повел. И это вовсе не означает, что Вандузлер и С.Т. — одно и то же лицо.
— Через два часа, — предложил Адамберг.
Он повесил трубку и отправился в супермаркет на площадь Италии. Ему представлялось, что размер одежды Данглара где-то между сорок восьмым и пятидесятым, он сантиметров на пятнадцать выше и килограммов на тридцать тяжелее. Надо выбрать что-то такое, чтобы уместился живот. Адамберг быстро подобрал пару носков, джинсы и большую черную футболку, потому что слышал, что белое полнит, как и полоски. Куртка не нужна, на дворе тепло, а Данглару вечно жарко от пива.
Данглар ждал его в душевой, завернувшись в полотенце. Адамберг вручил ему новую одежду.
— Я отправляю ваши вещи в лабораторию, — сказал он, поднимая большую сумку, куда Данглар спрятал свою одежду. — Не паникуйте, Данглар. У вас впереди два дня инкубационного периода, время есть. Так что мы успеем дождаться анализов. Они займутся этим в первую очередь.
— Спасибо, — пробурчал Данглар, вынимая из сумки джинсы и футболку. — Бог мой, вы хотите, чтобы я это надел?
— Увидите, капитан, вам это очень пойдет.
— У меня будет идиотский вид.
— А у меня он разве идиотский?
Данглар не ответил и пошарил на дне сумки.
— Вы не купили трусы.
— Забыл, Данглар, это не смертельно. Пейте сегодня поменьше пива.
— Хороший совет.
— Вы позвонили в школу, чтобы проверили детей?
— Конечно.
— Покажите ваши укусы.
Данглар поднял руку, и Адамберг насчитал три крупных волдыря у него под мышкой.
— Сомнений нет, — сказал он. — Это блохи.
— Вы не боитесь их подцепить? — спросил Данглар, глядя, как комиссар вертит сумку в разные стороны, чтобы ее связать.
— Нет, Данглар. Я редко чего-то боюсь. Вот умру, тогда и буду бояться, а пока не хочу портить себе жизнь. Честно говоря, единственный раз, когда мне по-настоящему было страшно, это когда я в одиночку спустился на спине с почти отвесного ледника. Кроме того, что я боялся сорваться, меня пугали эти чертовы серны на склонах. Они смотрели на меня своими большими карими глазами, словно говоря: «Вот дурачок! И чего ты сюда полез?» Я очень уважаю мнение кареглазых серн, но лучше я вам расскажу об этом в другой раз, Данглар, когда вы немножко расслабитесь.
— Будьте так любезны, — пробурчал Данглар.
— А теперь я пойду навестить историка-горничную, специалиста по чуме, Марка Вандузлера, на улицу Шаль, здесь неподалеку. Посмотрите, есть ли на него что-нибудь, и пришлите мне на мобильный результат экспертизы.
XIX
На улице Шаль Адамберг остановился у обветшалого дома, непонятно откуда взявшегося в центре Парижа и отделенного от улицы широкой лужайкой, заросшей высокой травой, на которую он ступил не без удовольствия. Дверь открыл красивый старик с ироничной улыбкой на лице, по виду которого, в отличие от Декамбре, нельзя было сказать, что он отказался от радостей жизни. В руке он держал деревянную ложку, которой и указал, куда идти.
— Располагайтесь в столовой, — сказал он.
Адамберг вошел в большую комнату, которую освещали три арочных окна, в ней стоял длинный деревянный стол, вокруг которого суетился какой-то мужчина в галстуке и отточенными круговыми движениями натирал его тряпкой с воском.
— Люсьен Девернуа, — представился он, отложив тряпку. У него было крепкое рукопожатие и громкий голос. — Марк будет через минуту.
— Извините за беспокойство, — сказал старик, — в это время Люсьен обычно натирает стол. Ничего не поделаешь, таков обычай.
Ничего не ответив, Адамберг сел на деревянную скамью, а старик расположился напротив с весьма довольным видом.
— Ну что, Адамберг, — весело сказал старик, — бывших коллег уже не узнаем? И руки не подаем? У нас, как и раньше, ни к чему уважения нет?
Адамберг немного опешил и внимательно вгляделся в лицо старика, призывая на помощь образы, хранившиеся в памяти. Виделись они не вчера, это ясно. Не меньше десяти минут понадобится, чтобы вспомнить. Парень с тряпкой, Девернуа, стал тереть медленнее, глядя на каждого по очереди.
— Вижу, вы не изменились, — широко улыбнулся старик. — Но это не помешало вам подняться вверх с должности бригадир-майора. Надо признать, вы одержали немало побед, Адамберг. Дело Каррерона, де ла Сомма, выстрел в Валандри, знаменитые рыцарские трофеи. Я уж не говорю о недавних случаях, дело Ле Нермора, резня в Меркантуре, расследование в Винтее. Браво, комиссар! Как видите, я внимательно следил за вами.
— Зачем? — настороженно спросил Адамберг.
— Хотелось узнать, оставят ли вас в живых. Вы порой напоминаете сорняк на скошенном лугу, ваше спокойствие и безразличие всех раздражало, Адамберг. Хочется верить, что вам это известно лучше моего. В полиции вы как блуждающий огонек путешествовали по ступенькам иерархии. Никому не подвластный и неуправляемый. Да, мне хотелось узнать, дадут ли вам вырасти. Вы пробились, и тем лучше для вас. Мне так не повезло. Меня обогнали и вышвырнули.
— Арман Вандузлер, — пробормотал Адамберг, и в чертах старика он снова увидел энергичного комиссара моложе на двадцать три года, язвительного, эгоцентричного и любившего жизнь.
— Он самый.
— Это было в Эро, — добавил Адамберг.
— Ага. Исчезновение девушки. Вы тогда отлично справились, бригадир-майор. Парня задержали в порту Ниццы.
— И мы ужинали под аркадами.
— Ели осьминога.
— Точно.
— Налью-ка себе винца, — решил Вандузлер, вставая. — Это дело надо отметить.
— Марк — ваш сын? — спросил Адамберг, соглашаясь выпить стаканчик.
