И так далее и тому подобное.
Некоторые издания уже не так осторожничали, как накануне, и в статьях подвергалась сомнению «официальная версия смерти от удушения». Почти в каждой газете приводились доказательства, которые он изложил на пресс-конференции, но их тут же опровергали и разоблачали. Черный цвет трупов вводил в заблуждение даже самых опытных журналистов, и древние страхи пробуждались, как Спящая красавица, проспавшая триста лет в заколдованном лесу. И однако эта чернота была всего лишь великой оплошностью. Но эта оплошность могла ввергнуть город в пучину безумия.
Адамберг взял ножницы и принялся вырезать статью, которая беспокоила его больше остальных. В дверь постучали, кажется, это был Жюстен.
— Комиссар, — отдуваясь, заговорил он, — в районе площади Эдгар-Кине обнаружено много четверок. От Монпарнаса до авеню Мэн и по всему бульвару Распай. Похоже, разрисовано уже примерно две-три сотни домов, это где-то тысяча дверей. Фавр и Эсталер выехали на место. Эсталер не хочет работать в команде с Фавром, говорит, что Фавр для него как чирей на заднице, что делать?
— Поменяйтесь с ним, поработайте с Фавром сами.
— Он для меня тоже чирей на заднице.
— Послушайте, бригадир… — начал Адамберг.
— Лейтенант Вуазене, — поправил офицер.
— Вуазене, нам сейчас некогда заниматься вашими задницами.
— Понимаю, комиссар. Отложим на потом.
— Вот именно.
— Продолжать патрулирование улиц?
— Ложкой море не вычерпать. Приближается буря. Взгляните. — Адамберг протянул офицеру газеты. — Советы сеятеля на первой полосе: рисуйте четверки сами, если хотите уберечься от заразы.
— Я видел, комиссар. Просто катастрофа! Мы с этим не справимся. Сначала было двадцать девять, а теперь не знаешь, кого охранять.
— Остается только двадцать пять, Вуазене. Были звонки насчет конвертов?
— Больше сотни. Мы не успеваем отслеживать.
Адамберг вздохнул:
— Говорите людям, пусть несут их сюда. И проверяйте все эти чертовы конверты. Может, в этой массе попадется один настоящий.
— Продолжать патрулирование?
— Да. Попытайтесь приблизительно оценить размах происходящего. Отберите несколько случаев для сравнения.
— По крайней мере, этой ночью никого не убили, комиссар. Все двадцать пять были живы и здоровы сегодня утром.
— Я знаю, Вуазене.
Адамберг быстро вырезал ту статью, которая отличалась от прочих уравновешенным слогом и насыщенным содержанием. Только этого и не хватало, чтобы поджечь порох, статья была подобна бензину, вылитому на тлеющий очаг. У нее было загадочное название: «Болезнь № 9».
Болезнь № 9
Префектура полиции, в лице окружного комиссара Пьера Брезийона, заверила нас, что в четырех загадочных смертях, произошедших на этой неделе в Париже, повинен серийный убийца. Жертвы были задушены, и старший комиссар Жан-Батист Адамберг, ведущий расследование, передал прессе убедительные фотографии, на которых видны следы удушения. Но сегодня ни для кого уже не секрет, что некий гражданин, пожелавший остаться неизвестным, приписывает случившееся началу эпидемии черной чумы, этому страшному бедствию, которое унесло в прошлом миллионы человеческих жизней.
Учитывая вышесказанное, позволим себе усомниться в действенности мер, которые демонстрирует наша полиция, и вернемся на восемьдесят лет назад. Из памяти парижан стерлась последняя вспышка чумы, поразившая столицу. А между тем она разразилась не далее как в 1920 году. Возникшая в Китае в 1894 году, третья пандемия чумы опустошила Индию, унеся жизнь двенадцати миллионов человек, достигла всех главных портов Западной Европы — Лиссабона, Лондона, Опорто, Гамбурга, Барселоны… и добралась даже до Парижа на барже, прибывшей из Гавра и разгрузившейся в Левалуа. К счастью, в Европе болезнь долго не продержалась и угасла через несколько лет. Однако она успела поразить девяносто шесть человек, в основном жителей северных и восточных пригородов, из числа нищих старьевщиков, обитавших в грязных лачугах. Зараза проникла и в город, в самом центре болезнь унесла жизнь двадцати человек.
Однако в то время, пока длилась эта эпидемия, правительство держало ее в строгом секрете. Населению делали прививки, но прессе не сообщалась причина этих чрезвычайных мер. Эпидемслужба полицейской префектуры в ряде внутренних служебных записок настаивала на том, чтобы скрыть от людей истинное название болезни, которую стыдливо нарекли «болезнь № 9». Вот что писал генеральный секретарь в 1920 году: «Несколько случаев болезни № 9 были зафиксированы в Сент-Уане, Клиши, Левалуа-Пере, а также в Девятнадцатом и Двадцатом округах Парижа. (…) Обращаю ваше внимание на сугубо конфиденциальный характер этой записки и на необходимость избежать тревоги среди населения». Утечка этой информации позволила газете «Юманите» разоблачить секрет в выпуске от 3 декабря 1920 года: «Вчерашнее заседание сенат посвятил „болезни № 9“. Что это за болезнь? В половине четвертого от господина Годена де Виллена мы узнали, что речь идет о чуме…»
Не желая обвинять полицию в том, что она снова фальсифицирует факты, чтобы скрыть от нас правду, мы с помощью этого небольшого экскурса в историю призываем всех граждан страны помнить о том, что у правительства всегда были тайны и что во все времена оно с блеском умело притворяться.
Адамберг задумчиво опустил руку, в которой держал зловещую статью. Чума в Париже в 1920 году. Он впервые слышал об этом и решил позвонить Вандузлеру.
— Я только что прочел газеты, — сказал Марк Вандузлер, не дав ему начать. — Дело пахнет катастрофой.
— Действительно пахнет, — согласился Адамберг. — А эта чума в 1920 году — правда или вымысел?
— Абсолютная правда. Девяносто шесть человек заболели, из них тридцать четыре умерли. Старьевщики из пригородов и несколько человек в самом городе. Особенно сильно задело Клиши, там погибли целые семьи. Дети подбирали дохлых крыс на свалках.
— А почему болезнь не распространилась?
— Благодаря прививкам и профилактике. Да и у крыс, похоже, выработался иммунитет. Это была агония последней чумы в Европе. Еще она появлялась только в Аяччо в 1945 году.
— Это правда, что полиция все скрыла? И про «болезнь № 9» правда?
— Увы, комиссар, это именно так. Тут нечего возразить.
Адамберг повесил трубку и прошелся по комнате. «Эпидемия 1920 года» — эти слова звякнули у него в голове, как маленький ключик, открывающий потайную дверцу. Он не только отыскал отправную точку, но и мог отважиться проникнуть в эту приоткрытую дверь и спуститься по темной замшелой лестнице, ведущей в глубины Истории. В его куртке зазвонил телефон, и в трубке раздался гневный голос Брезийона, возмущенного содержанием утренних газет.
— Что еще за бардак, откуда это вранье про полицию? Что за чушь про чуму в 1920 году? — кричал окружной комиссар. — Это была эпидемия испанки! Вы должны сейчас же все опровергнуть.
