— А зачем тогда?
— Я думаю, она девственница, — пробормотал бригадир.
— Я тоже так думаю, Эсталер.
— Ей тридцать пять лет, и она родилась в Нормандии. И у нее красивые волосы. Я думаю, она может быть третьей девой.
— Почему именно она? — спросил Адамберг, понимая, каким будет ответ.
— Чтобы нас наказать. Захватив Виолетту, убийца получает…
Эсталер запнулся и опустил голову.
— …необходимый ей материал, — закончил за него Адамберг. — И одновременно наносит нам удар в самое сердце.
Морель, растирая ушибленное при падении колено, первым заткнул уши при появлении вертолета над крышей уголовного розыска. Полицейские прилипли к окнам, прижав пальцы к вискам и не спуская глаз с огромного сизого агрегата, который медленно приземлялся во дворе. Данглар подошел к комиссару.
— Я предпочитаю ехать на машине, — сказал он смущенно. — В вертолете я вам вряд ли пригожусь, меня будет мутить. Я и лифты-то с трудом переношу.
— Поменяйтесь с Морданом. Все готовы?
— Да. Морель ждет, когда вы прикажете выпустить кота.
— А если он выйдет просто пописать на угол? — предположил Жюстен. — Это вполне в его духе.
— Ретанкур тоже в его духе, — убежденно сказал Адамберг.
— Очень извиняюсь, — поколебавшись, вступил Вуазне, — но если Ретанкур умерла, кот все равно найдет ее по запаху?
Адамберг сжал кулаки.
— Очень извиняюсь, — повторил Вуазне. — Но это важно.
— Одежда же останется, Жюстен.
— Вуазне, — машинально поправил его Вуазне.
— Одежда еще долго будет хранить ее запах.
— Да, правда.
— Может, она и есть третья девственница. Может, ее за этим у нас и забрали.
— Я думал об этом. В таком случае, — помолчав, добавил Вуазне, — вы можете прекратить поиски в Верхней Нормандии.
— Я уже прекратил.
К Адамбергу присоединились Мордан и Фруасси в полной боевой готовности. У Мореля на руке висел Пушок.
— Фруасси, а он не попортит передатчик своими когтями?
— Нет, я это предусмотрела.
— Морель, будьте готовы. Как только вертолет поднимется в воздух, выпускайте кота. Как только кот пустится в путь, дайте отмашку машинам.
Морель посмотрел вслед коллегам, пригнувшимся под лопастями винтов. Вертолет, покачиваясь, оторвался от земли. Морель опустил Пушка, чтобы заткнуть уши, и зверь тут же шерстяной лужей растекся возле его ног. «Выпускайте кота», — скомандовал Адамберг, и это прозвучало как «бросайте бомбу». Скептически настроенный лейтенант поднял Пушка и отнес к выходу. То, что он нес под мышкой, мало напоминало боевой снаряд.
XLVI
Франсина никогда не вставала раньше одиннадцати утра. Она любила, проснувшись, валяться под теплым одеялом и думать, что поутру все ночные твари прячутся в норы.
Но этой ночью ее разбудил какой-то шорох, она это отчетливо помнила. Франсина откинула видавшую виды перину — ее она тоже выкинет вместе с клещами, которые наверняка завелись под желтым шелком, — и осмотрела комнату. Она тут же поняла, что случилось. Под окном валялась, рассыпавшись на мелкие кусочки, полоска цемента, которым она замазала щели. Дневной свет проникал между стеной и деревянной рамой.
Франсина подошла поближе, чтобы оценить размер катастрофы. Ей не только придется снова замазывать эту проклятую трещину, но и обдумать ситуацию. Может быть, неведомый зверь тыкался мордой в стену, пытаясь разрушить ее линию обороны и силой проникнуть в дом. Если да, то кто? Кабан?
Со слезами на глазах Франсина снова села на кровать, задрав ноги подальше от пола. Лучше всего переехать в гостиницу, пока квартира не готова. Но она прикинула и поняла, что ей это не по карману.
Франсина протерла глаза и натянула тапочки. Тридцать пять лет продержалась она на этой проклятой ферме, так что еще два месяца можно потерпеть. У нее нет выбора. Будет ждать и считать дни. «Скоро, — сказала она себе, чтобы взбодриться, — я буду уже в аптеке. А вечером, замазав щель на окне, заберусь под одеяло, выпью кофе с ромом и посмотрю фильм».
XLVII
Затаив дыхание, Адамберг сидел в вертолете, зависшем над крышей уголовного розыска. На экране четко высвечивалась красная точка — сигнал с передатчика на шее у Пушка. Только она и не думала двигаться с места.
— Черт, — сказала Фруасси сквозь зубы.
Адамберг взялся за рацию.
— Морель, вы его выпустили?
— Да. Он сидит на тротуаре. Прошел четыре метра вправо от двери и сел. Смотрит на проезжающие машины.
Адамберг уронил микрофон на колени и закусил губу.
— Он тронулся с места, — вдруг сказал пилот по имени Бастьен, толстяк, который обращался с вертолетом с легкостью пианиста-виртуоза.
Комиссар уставился на красную точку, которая действительно начала медленно двигаться.
— Он направляется в сторону проспекта Италии. Следуйте за ним, Бастьен. Морель, отправляйте машины.
В два десять вертолет поднялся над крышами Парижа, взяв направление на юг. Огромный зверь во всем повторял путь следования вялого пушистого комка, не приспособленного к жизни за пределами Конторы.
— Он забирает на юго-запад, скоро перейдет кольцевую, — сказал Бастьен. — А там страшные пробки.
«Сделай так, чтобы Пушка не раздавили, — на скорую руку и неизвестно кому помолился Адамберг, что у него уже вошло в привычку с той минуты, когда пропала его третья дева. — Чтобы он оказался настоящим зверем».
— Он пробрался, — сообщил Бастьен. — Похоже, вышел на финишную прямую. Разогнался, почти бежит.
Адамберг чуть ли не с восторгом взглянул на Мордана и Фруасси, склонившихся над ним, чтобы лучше видеть продвижение красной точки.
— Почти бежит, — повторил он, словно пытаясь убедить себя, что невероятное свершилось.
— Нет, остановился, — сказал Бастьен.
— Коты долго бежать не могут, — сообщила Фруасси. — Он иногда будет переводить дух, не более того.
— Он снова чешет на умеренной крейсерской скорости.
— На какой?
— Приблизительно два-три километра в час. Движется к Фонтене-о-Роз, особо не парится.
— Всем машинам — выезжайте на Д-77, Фонтене-о-Роз, направление на юго-запад.
— Который час? — спросил Данглар, выезжая на 77-ю автостраду.
— Четверть двенадцатого, — сказал Керноркян. — Может, он просто маму ищет.
— Кто?
— Пушок.
— Взрослые кошки не узнают матерей, им плевать.
