– Не слышал. Ты легавый? Нет. Не легавый, ты хуже.
– Я поэт.
– Черт, – сказал Тевенен, со стуком ставя бутылку на землю. – Я себе не так поэтов представлял. Ты мне голову морочишь?
– Нет, вот послушай.
Луи вытащил книгу из заднего кармана брюк и прочел первое четверостишие поэмы.
– Невеселые стишки-то, – сказал Секатор, почесывая руки.
Луи снова взял его за подбородок и очень медленно притянул его лицо к своему.
– Ну? – спросил он, вглядываясь в мутные красные глаза. – Ничего не напоминает?
– Ты псих, – пробормотал Тевенен, закрывая глаза.
Глава 25
Луи остановил машину неподалеку от улицы Шаль и несколько минут сидел за рулем, не шевелясь. Секатор ускользал от него, не было никакой возможности его прихватить. Если надавить посильнее, он испугается и побежит в полицию. Не успеешь глазом моргнуть, как Клемана сцапают.
Кто-то стукнул по крыше машины. Через опущенное стекло на него глядел Марк.
– Ты чего там сидишь? Свариться решил?
Луи отер пот со лба и открыл дверь:
– И правда, чего я тут сижу? Жара просто невыносимая.
Марк покачал головой. Иногда Луи вел себя очень странно. Он взял его за руку и повел к дому по теневой стороне улицы.
– Ты виделся с Люсьеном?
– Да. С ним можно поладить.
– Иногда, – согласился Марк. – Ну и как?
– А так, что я теперь сижу на его Нервале, – невозмутимо ответил Луи, хлопая себя по заднему карману.
Приятели прохаживались по улице Шаль, и Луи рассказал Марку, почему он «сидит на Нервале». Потом они вошли в дом, где в столовой все так же при закрытых ставнях Вандузлер-старший караулил Клемана Воке. Здесь же была Марта. Они с Клеманом играли в карты.
– Тебя никто не видел? – спросил Луи, целуя Марту в лоб. – Ты хорошо смотрела?
– Не волнуйся. – Марта улыбнулась. – Знаешь, я рада тебя видеть.
– Рано радоваться, старушка. Мы все еще по уши в дерьме. И я не знаю, как долго мы так протянем.
Он махнул рукой в сторону закрытых ставень и Клемана, потом сел на скамью и провел рукой по своим черным, слипшимся от пота волосам. Марк протянул ему пиво, и Луи молча кивнул в знак благодарности.
– Ты волнуешься из-за того, что случилось ночью? – спросила Марта.
– И из-за этого тоже. Тебе рассказали, что он вчера выходил, благодаря материнской заботе Люсьена?
Марта не ответила, она тасовала карты.
– Уступи мне его ненадолго, – сказал Луи, указав на Клемана. – Не бойся, я не буду ему мозги загружать.
– Точно?
– Пока что у нас самих от него голова пухнет.
Луи взял Клемана за руку, чтобы привлечь его внимание, и заметил у него на запястье новые часы.
– Что это у тебя? – спросил он.
– Это часы, – ответил Клеман.
– Я имею в виду, откуда они у тебя?
– Это тот парень мне их дал, который громко кричит.
– Люсьен?
– Да. Это чтобы я вернулся вовремя.
– Ты вчера ходил гулять?
Клеман, как и накануне, без труда выдержал взгляд Луи:
– Он велел мне погулять два часа, что касается меня. Я себя на улице осторожно вел.
– Ты знаешь, что случилось ночью?
– Девушка, – ответил Клеман. – А там был папоротник в горшке? – вдруг спросил он.
– Нет, не было. А должен был быть? Ты ей отнес?
– Нет, меня же никто не просил.
– Очень хорошо. А что же ты делал?
– В кино ходил.
– Так поздно?
Клеман поерзал на стуле.
– Кино с голыми девушками, которое всю ночь показывают, – ответил он, теребя браслет своих новых часов.
Луи вздохнул, уронив руки на стол.
– А что? – шумно вмешалась Марта. – Не нравится тебе? Парню нужны развлечения. Мужчина он или нет?
– Ладно, ладно, Марта, – отозвался Луи немного устало. – Я ухожу, – сказал он, повернувшись к Марку, который раскладывал гладильную доску. – Пойду в полицию.
Луи молча поцеловал Марту, потрепал ее по Щеке и вышел с пивом в руке. Марк немного поколебался, потом поставил утюг и вышел следом. Он догнал Луи у машины и, наклонившись к окну, сказал:
– Тебя вызвали в полицию? В чем дело?
– Да ни в чем. Все то же чертово расследование. Мы уже по уши увязли, и я не знаю, как выбраться. Не знаю, что делать, – добавил он, пристегивая ремень. – Марта ждет, ты ждешь, четвертая женщина ждет, все ждут, а я не знаю, что делать.
Марк молча смотрел на него.
– Нельзя же вечно прятаться, защищая этого дурака, что касается его. И без конца трупы пересчитывать, – сказал Луи.
– Ты говорил, что жертв будет не десять тысяч. И что Клеман не убивал.
Луи снова утер пот со лба. Выпил несколько глотков теплого пива.
– Ну говорил. И что это доказывает? Я сейчас одну чушь несу. Клеман меня достал. Они с Секатором друг друга стоят.
– Ты видел Секатора? Что он вчера делал?
– То же, что и Клеман Воке: порнуху смотрел.
Луи побарабанил по рулю.
– Не знаю, у кого из нас мозги набекрень, – сказал он, глядя перед собой. – У них или у меня? Я люблю женщин, люблю их лица и уступчивость. А эти довольствуются безымянными кусками тел, которым цена десять франков. Я их ненавижу. И презираю.
Луи замолчал, держа горячий руль одной рукой.
– А ты? – спросил он. – Покупаешь себе журналы?
– Я для этого не гожусь.
– Не годишься?
– Нет. Я очень требовательный и капризный. Люблю, чтобы на меня смотрели и обожали. А что мне делать с картинкой?
– Честолюбец, – вяло сказал Луи. – И все равно я хочу знать, кто из нас безумнее.
Луи поднял левую руку. Это значило, что он растерян.
– Присматривай получше за нашим болваном, – добавил он с кривой улыбкой и включил зажигание.
Марк небрежно махнул рукой, глядя вслед удалявшейся машине, и побрел в Гнилую лачугу, где на первом этаже его ждала глажка, а на третьем – арендные договора тринадцатого века. Дом, набитый странными типами. Марк вздохнул, медленно шагая по раскаленной улице. От разговора с Луи у него испортилось настроение. Он не любил разговоров о женщинах, когда у него никого не было. А один он был, кажется, уже почти три года.
