Первая, и самая главная, мысль была, что она по своему
обыкновению вляпалась в неприятности. Оперативники непременно будут опрашивать
соседей, и кто-нибудь из них может вспомнить Надежду, то, что она входила
накануне в тот самый подъезд. Да те же старухи вполне могут ее узнать! Ведь они
всегда дежурят на своей скамейке, были там и вчера! Дернул же ее черт связаться
с проклятым чемоданом!
Судя по тому, что ей удалось разузнать у старух, в той самой
квартире, куда она должна была привезти чемодан, произошло убийство. Причем
убили именно ту девушку, к которой ее послал Кулик!
Надежда вспомнила слова теряющего сознание мужчины:
«Это вопрос жизни и смерти». Смерти! Вот она и умерла, эта
Катя! Может быть, ее убили именно из-за чемодана?
Надежду передернуло. Неужели эту девушку убили из-за того,
что она. Надежда, не привезла вовремя чемодан? Но ведь она его привезла!
А то, что самой Кати не было дома, — в этом Надежда не
виновата!
Стоп. Надежда Николаевна вспомнила девушку, которую
встретила вчера на лестнице. Она выходила именно из шестой квартиры, и на ней
буквально не было лица! Как она торопилась убежать! Так, может быть, это она,
за минуту до того как столкнулась с Надеждой, убила Катю? Иначе отчего у нее
был такой полубезумный вид? Покойника увидишь — испугаешься, это уж точно!
«Бежать, — приказывал Надежде внутренний голос, —
бежать как можно быстрее с улицы Фиолетова. Бежать домой, сидеть там тихо и
готовить мужу на ужин голубцы с мясом или блинчатый пирог»!
— Почему именно это? — удивилась Надежда на бегу.
«Потому что это долго и нудно — готовить блинчатый пирог.
Пока блины пожаришь, пока придумаешь, чем их прослоить, пройдет куча времени, и
никаких мыслей не останется в голове, кроме кулинарных».
Умом Надежда понимала, что внутренний голос прав на все сто,
но из духа противоречия не могла с ним согласиться. Сейчас, правда, лучше бы не
спорить и сделать, как он велит, исключая, конечно, блинчатый пирог, это уж
чересчур. А вот завтра она обязательно навестит ту подозрительную девицу из
музея Панаева и выяснит, что там произошло в квартире у Кати.
Честно говоря, интуиция подсказывала Надежде, что
встреченная на лестнице девушка не убийца, она просто была очень напугана…
однако следует с девицей держаться посуровей, чтобы сразу все выяснить. Надежда
знает ее имя, больше того — знает место работы, так что ничего не стоит ее
найти. Найти и расспросить — что она делала в шестой квартире и чего так
испугалась. Кстати, у Надежды есть вполне приличный повод для визита — она
должна отдать девушке потерянный пропуск, ведь это серьезный документ и
восстанавливать его — ужасная морока!
Внутренний голос пытался что-то вякнуть насчет того, что
пропуск следует срочно выбросить в первую попавшуюся урну и забыть про девицу и
про музей Панаева навсегда, но тут уж Надежда проявила характер и так
приструнила противный голос, что он обиделся и замолчал надолго.
* * *
Валентин Марленович проснулся и долго не мог понять, где он
находится. Над ним был потолок в разводах застарелых протечек, в спину
болезненно врезались пружины незнакомой кровати. На пододеяльнике чернело
неразборчивое клеймо, и сам пододеяльник поражал своей вопиющей изношенностью.
Сбоку доносился чей-то молодецкий храп. Валентин попытался повернуться на бок,
чтобы разглядеть храпуна, но шею было не повернуть. От боли в голове немного
прояснилось, и он вспомнил вчерашние события: то, как он ехал в маршрутке, как
эта маршрутка резко затормозила и он ударился головой о железную стойку. После
этого в воспоминаниях начинались досадные пробелы. Ему было плохо, он терял
сознание, во время одного из просветлений увидел рядом с собой женщину средних
лет с приятным, озабоченным лицом и попросил ее доставить по адресу чемоданчик…
Вспомнив про чемоданчик, Валентин застонал и резко сел на
кровати.
Окружающая действительность немножко покачалась, как лодка
около причала, и остановилась. Он находился в большой больничной палате, среди
полутора десятков спящих мужчин разной степени увечности и забинтованности.
В палате пахло хозяйственным мылом, лекарствами и подгорелой
кашей. Справа спал на спине, широко открыв рот, пузатый мужчина с огромной
черной бородой, вылитый Карабас-Барабас из детской сказки. Это именно он
издавал могучий храп.
Чемоданчик!
Валентин Марленович снова застонал.
Любимая женщина доверилась ему, поручила ему такое важное
дело, а он не смог довести его до конца! Конечно, он не виноват, что попал в
аварию, но он должен был хоть ползком добраться до цели и отдать чемоданчик с
письмами, а не поручать такое важное дело незнакомому человеку… Правда, у той
женщины, которой он отдал чемоданчик, было хорошее, вызывающее доверие лицо, но
все равно это его не извиняет. Он должен был сам, непременно сам, передать
письма!
В палату вошла медсестра. Она обходила больных, будила их,
раздавала им градусники.
Дойдя до Валентина Марленовича, нахмурилась:
— Больной, вы что это поднялись? Вам лежать надо!
— Сестричка! — проговорил Валентин
умоляюще. — Мне очень нужно позвонить! Я должен сообщить…
— Не положено, — отрезала сестра.
— Я вас умоляю! Это вопрос жизни и смерти! —
Валентин прижал руки к груди. — Я вас потом отблагодарю! У меня сейчас при
себе нет денег, но я обязательно…
— Не нужна мне ваша благодарность, — фыркнула
сестра, но в лице ее что-то изменилось.
— Ладно, — проговорила она, оглянувшись на других
больных, — пошли на пост… Сам-то дойдешь?
— Конечно! — Валентин просиял.
Однако, встав на ноги, снова почувствовал головокружение. Не
показывая сестре свою слабость, взял себя в руки и нарочито твердым шагом
двинулся вслед за ней.
— Звони, — сестра пододвинула к нему
телефон, — только недолго!
— Спасибо, — Валентин снова прижал руки к сердцу,
на этот раз в жесте благодарности. Сестра деликатно отошла, и он набрал номер.
Только после этого взглянул на стенные часы и поразился, как
еще рано. В такое время Лариса еще спала.., он хотел уже повесить трубку, но в
ней раздался такой знакомый, чуть хрипловатый голос. Слышать этот голос для
Валентина всегда было счастьем.
— Лариса, это я! — радостно проговорил он.
В трубке на какое-то время воцарилось молчание. Наконец,
Лариса спросила с каким-то странным выражением:
— Ты куда пропал?
— Понимаешь, — торопливо заговорил
Валентин, — я попал в аварию, маршрутка налетела на другую машину, я
ударился головой и теперь нахожусь в больнице…
— Ударился головой? — повторила Лариса. Это точно,
только случилось это не вчера, а гораздо раньше! Какого черта ты поехал на
маршрутке? Я же тебе, кажется, ясно сказала…
