— Убийца — кофейный автомат! — выкрикнула уже
знакомая Надежде сухопарая тетка, вынырнув из-за колонны.
— Маргарита Федоровна! — в сердцах воскликнул
продавец. — Вы что же это хулиганите?
А еще пожилая женщина! Я милицию вызову!
— Я сама милицию вызову! — отозвалась его бывшая
теща. — Я тебя, паразита, непременно выведу на чистую воду! У тебя весь
товар, как пить дать, левый! И еще пожилой меня обзываешь!
С этими словами тетка вытащила из сумочки большой черный
свисток и огласила весь зал заливистой трелью характерного милицейского
звучания. Вокруг лотка началась настоящая суматоха, такая, какая бывает в
муравейнике, если сунуть в него палку. Через зал поспешали на свист два пузатых
приземистых милиционера, похожих, как родные братья.
— Да что же это такое! — продавец схватился за
голову. — Уже и с женой развелся, а от тещи житья нет! Мало того, что
из-за нее никакой торговли, так еще и книжек под шумок наворуют Нет, Маргарита
Федоровна, как хотите, а я вас сдам сегодня в милицию!
Однако хитрой тещи давно уже и след простыл. Устроив
заварушку и подгадив бывшему зятю, она ввинтилась в толпу и растворилась в ней
без следа, как ложка растворимого кофе в стакане кипятка. Милиционеры добрались
до лотка, и один из них сурово осведомился:
— Ну что, Птицын, опять от твоей точки шум и беспорядок
происходит? Ох, дождешься ты, закроем мы тебя на фиг! Никакой от тебя прибыли,
а только одна постоянная головная боль!
— Ну, мужики, это все она, теща моя бывшая!
Это через нее, заразу, каждый день такие неприятности.. Хоть
бы вы ее для острастки забрали разок, в воспитательных целях!
— Мужчина в своей семье обязан самостоятельно порядок
поддерживать! — авторитетно проговорил милиционер. — А мы, как
право.. охранительные органы, не обязаны в ваши семейные отношения впутываться!
У нас и без твоей тещи достаточно заморочек! — с этими словами он протянул
книгопродавцу руку характерным, известным каждому жестом.
Продавец, тяжело вздохнув, вложил в его толстую ладонь
сложенную вдвое купюру.
Надежда Николаевна решила воспользоваться царящим вокруг
лотка нездоровым возбуждением. Она ткнула Кулика в бок, чтобы привлечь его
внимание, и быстро зашептала:
— Бегите вон туда, влево, там сейчас толпа повалит.
Смешайтесь с ней и сразу спускайтесь в метро. Он вас потеряет…
— А чемодан? — озабоченно спросил мужчина.
Надежде очень хотелось поскорее избавиться от чужого
чемодана, но она понимала, что Кулик, при его беспомощности, непременно попадет
в руки преследователей и потеряет чемодан, если передать его сейчас. С одной
стороны, Надежде в общем-то должно быть все равно, что там дальше будет с
Куликом и чемоданом. И внутренний голос советовал сунуть недотепе ключ и быстро
бежать отсюда куда подальше. Лучше всего домой — смотреть по телевизору дневной
сериал и гладить мужу рубашки. С другой же стороны, гладить мужские рубашки —
ужасно скучное и неблагодарное занятие. Времени уходит много, а результат
крошечный. На каждую рубашку Надежда тратит минут по пятнадцать, это если не
отвлекаться на сериал и телефонные звонки. Меняет же муж их каждый день. Вот и
получается, что часа за два каторжного труда она обеспечивает себе покой в
смысле рубашек всего лишь на пять рабочих дней. Так что бог с ними, с
рубашками, подождут, никуда не денутся. Нужно приглядеть за Куликом, Надежда
почти уверена, что без нее он пропадет совсем.
Поэтому она вполголоса добавила:
— Сегодня ничего не выйдет, договоримся о новой
встрече. Только следующий раз будьте внимательны и не приведите за собой хвост!
И еще очень вас прошу — не звоните мне по вечерам! Я
приличная замужняя женщина, и вы ставите меня в неловкое положение…
— А днем вас никогда нет дома! — огрызнулся Кулик.
— А вы откуда знаете? — удивилась Надежда. Но, во
всяком случае, звоните не позже семи вечера! Или вот что, — она нашарила в
кармане бумажку с номером своего мобильного телефона.
Надежда никак не могла его запомнить и всегда носила в
кармане готовую запись, мало ли понадобится. Она, не поворачиваясь, всунула
бумажный комок в руку Кулика. — А сейчас — быстро! и с этими словами она
незаметно подтолкнула Кулика влево.
Как раз в это время возле платформы остановился пригородный
поезд, который Надежда Николаевна издали заметила, и из него высыпала толпа
пассажиров. Кулик смешался с этой толпой и двинулся в сторону метро. Кудрявый
брюнет устремился было за ним, но Надежда ткнула в него пальцем и закричала:
— Держите его! Он книгу спер!
Продавец, который и без того был на взводе, в один прыжок
подлетел к брюнету и вцепился в его рукав.
— А ну, ворюга, отдай немедленно дюдик!
— Какой еще дюдик? — высоченный парень пытался
стряхнуть продавца, но тот висел у него на плече, как бультерьер на медведе.
— А я почем знаю, какой ты детектив свистнул! —
вопил продавец. — Какой спер, тот и отдавай, пока милиция не вернулась!
— Да не брал я никакого детектива! — вяло
отбивался брюнет.
— А что же ты — любовный роман, что ли, украл? —
продавец побагровел от возмущения.
Надежда не стала дожидаться завершения этого литературного
конфликта и поспешила раствориться в толпе.
* * *
"Так я и знала! — сказала себе Надежда Николаевна,
выходя на площадь перед вокзалом. Так я и думала, что ничего хорошего не
получится из истории с чемоданом! Самая настоящая криминальная история, да еще
с убийствами!
И я в ней замешана! Какой ужас!"
Однако, когда Надежда прислушалась к себе, то поняла, что
она совсем не расстроена. Напротив, как не стыдно это признавать, Надежда
Николаевна чувствует себя отлично, она бодра и полна энергии. Надежда вдохнула
полной грудью холодный воздух, пропитанный выхлопными газами, и решила, что ей
просто необходимо разобраться в истории с чемоданом и помочь несчастному
Кулику. В том, что ему требуется помощь, она не сомневалась — такого недотепу
каждый обманет. Его явно втянули в криминал помимо воли, обманом. Стало быть, Надежда
должна взять бразды правления в свои руки.
И нечего ждать, когда Кулик позвонит, еще неизвестно,
сколько он прокопается. Надежда должна ускорить события, а для этой цели
следует навестить девицу из музея Панаева и расспросить ее, что же случилось на
квартире у Кати.
Нужно это сделать прямо сейчас, чтобы день не пропал.
Внутренний голос оживился и тут же начал зудеть, чтобы
Надежда бросила это дело, а лучше зашла бы вон в тот продуктовый магазин и
купила мужу его любимого сыру, а коту — банку кошачьих консервов. Надежда
согласилась с его требованиями, но, выйдя из магазина, направилась вовсе не к
метро, а в другую сторону. Голос понял, что сегодня не его день, что Надежда
закусила удила и спорить с ней бесполезно. Он обиделся и удалился исследовать
глубины Надеждиной души.
