Зверь тихо завыл. В его голосе слышалось отчаяние. Потом он резко повернулся и пулей выскочил из норы.
Один их охранников Утюгова шел впереди с пистолетом в руке. За ним шествовали профессор и Марина Яковлевна. Процессию замыкал второй охранник.
– Никого, – громко сказал один из амбалов, оглядывая пустой коридор, – тут нет никаких крыс.
У Валентина Эмильевича зазвонил в кармане телефон. Звуки вальса Штрауса наполнили помещение, отражаясь от стен, окрашенных в небесно-голубой цвет.
– Да, – коротко сказал директор в трубку. – Вы убили всех грызунов? Нет? Только двоих? И потеряли четырех человек? Идиоты!
Профессор в раздражении отключил связь.
– Интересно, – сказал он, хрипя от ярости, – сколько было крыс в той клетке, которую облили раствором рестриктазы Ильина и Ершова?
– Я думаю, – сказала Марина Яковлевна, – что Лариса и Ева могут ответить на этот вопрос.
Утюгов снова взялся за трубку, чтобы отдать соответствующее распоряжение, но передумал.
– Это бесполезно, – махнул он рукой, – над их сознанием уже наверняка поработали мозгоеды.
И в большом раздражении директор зашагал дальше по коридору. Марина Яковлевна шла рядом с ним. Охранники пристально глядели по сторонам. Пупырчатая дверь, обитая кожей доцента Зергутова, уже была в зоне прямой видимости процессии, когда послышался дикий крик, и в противоположном конце коридора появилась фигура мужчины. Он с трудом переставлял длинные, как лыжи, ноги и кричал.
– Это Гришин! – испуганно воскликнула инспекторша.
– Да, это Алексей, – кивнул профессор. – Помогите ему! Быстрее!
Один из амбалов ринулся вперед и помог Гришину дойти до Утюгова.
– Крысы, – прошептал молодой человек. – Юлия Валентиновна погибла! Только что, в столовой!
Марина закричала от ужаса и закрыла лицо руками. Директор побледнел. Амбалы крепче сжали свои пистолеты.
– Дело не только в этом, – покачала головой секретарша. – Тут в институте есть одна загадка, которую я хотела бы решить.
Коршунов скосил на Сонечку любопытные глаза. Зинаида Валериевна навострила уши. В приемной стало тихо.
– Вы слышали про кровавый обмылок? – шепотом спросила Пчелкина.
Бухгалтерша и заместитель директора дружно захохотали.
– Бред, – сказала Дрыгайло, – досужие россказни.
– Идиотизм, – пожал плечами Виктор, – примерно как сказка про Кощея Бессмертного и иглу, на кончике которой скрывается его смерть.
– Он существует, – твердо сказала Соня. – И я его видела!
– Кровавый обмылок? Видела? – засмеялась Зинаида Валериевна, и ее полные рыхлые щеки запрыгали вверх и вниз.
– Да! – кивнула Соня. – Он такой мягкий, овальный, красного цвета!
– И теперь ты готова бежать из НИИ. Но только вместе с обмылком, – улыбнулся Виктор.
– Угу, – кивнула секретарша.
– А на кой он тебе сдался, этот обмылок? – спросила Дрыгайло. – У тебя же от него будут одни неприятности. Красоты своей лишишься…
– Да-да, – подхватил Коршунов, – расскажи нам, зачем он тебе и где ты его видела?
– Я не уверена, что это был он, – сказала Сонечка, – но однажды вечером…
Тут в коридоре раздался шум, послышались громкие крики, среди которых легко различался голос Валентина Эмильевича.
Все трое, находившиеся в приемной, как по команде вскочили и уставились на двери.
– Теперь мы точно никуда не убежим. Поздно! – вздохнула Зинаида Валериевна.
В распахнутые двери ворвались профессор Утюгов, инспекторша НИИ по кадрам Марина Яковлевна Цветкова, старший научный сотрудник Алексей Гришин и два охранника с оружием наперевес.
Лариса била по трубе, еще и еще, но твердый металл не поддавался. Мозгоеды постепенно наглели. Они забегали все выше и выше по плечам Ильиной, стремясь добраться до ее ушей. Одно шустрое насекомое попыталось залезть Ларе в рот, но девушка вовремя сомкнула челюсти.
– Фу, – пробормотала Лариса, выплевывая две половинки мозгоеда.
Ее рот немедленно наполнился какой-то мерзкой слизью.
– Какие все-таки гадкие создания, – пробормотала Ильина, с содроганием отплевываясь. – Они еще и на вкус противные!
Отдышавшись, Лариса подняла кирпич и ударила по трубе. Звук получился громким, но эффекта по-прежнему не было никакого.
– Еще услышат и придут проверять, – пробормотала Ильина, косясь на дверь, – и тогда мне не удастся затопить подземные этажи.
Девушка задумалась. Потоп в подвальных помещениях, куда входила и система карцеров, наверняка привел бы к обесточиванию всего НИИ.
– И хорошо, – потерла руки Лариса. – Кого смогу – утоплю, а кого не смогу утопить – оставлю без света и воды! Если бы еще Ева спаслась и объяснила кому надо, что здесь происходило, это было бы прекрасно.
Она еще раз ударила камнем по трубе и задумалась.
– Бить надо в стык, – сообразила Лара, блестящий ученый, равный по интеллекту Комиссарову и Утюгову, – тогда у меня есть шанс отогнуть край трубы и выпустить воду!
Девушка протянула руку и попыталась нащупать место состыковки двух сегментов трубы, но поверхность, доступная ей, была гладкой.
– Надо ломать стену дальше, – решила Ильина, снова вооружилась пряжкой и продолжила работу.
Несколько минут спустя на пол камеры со стуком упал еще один глиняный прямоугольник, раздавив при этом парочку неосторожных мозгоедов.
– Ты представляешь, где мы находимся? – спросил Богдан у полковника, стоя на одной ноге.
– Не имею ни малейшего понятия, – отрицательно покачал головой Рязанцев.
Они закурили, причем Овчинников продолжал балансировать на одной ноге.
– Эти гады уже влезли ко мне в штанину, – сказал он обреченно, – надо что-то решать. Предлагаю вернуться к машине. Ой! – воскликнул он, прыгая на одной ноге. – Он меня укусил!
– За ногу? – мрачно спросил Владимир Евгеньевич.
– Нет, не за ногу, за член, – вздохнул Бог-дан. – И сильно.
– Вот сволочь, – кивнул полковник и подпрыгнул от внезапной боли. – Меня тоже кусают, – пожаловался он, – надо срочно возвращаться к машинам, пока мы еще не заблудились окончательно.
– Вот-вот, – сказал Овчинников, потирая укушенное место, – а то вдруг этот пес вовсе не борец с режимом Утюгова, а его лесной сообщник?
В этот момент кусты затрещали, послышалось тяжелое дыхание, и на полянке появился зверь. Одним прыжком он подскочил к Овчинникову, схватил его зубами за рукав и потянул, но не рассчитал усилий и не учел того факта, что Богдан стоял на одной ноге. Потерявший равновесие мужчина с громким плеском рухнул в грязную жижу, но тут же вынырнул, отплевываясь.
