Потом я обнаружила обтягивающее ярко-розовое платье без рукавов, узкие брюки капри из бирюзового шелка и такой же короткий облегающий топ, черную шифоновую юбку, которая красиво облегала мою пятую точку, и белый кашемировый джемпер, расшитый бисером. А еще я выбрала симпатичные бежевые босоножки на каблуках, ремешки которых украшали маленькие ракушки, простые черные мокасины и — о счастье! — босоножки под шкуру леопарда на шпильках.
— Спасибо, Эдна, — поблагодарила я, когда мы вышли из магазина. — А куда нужно идти за нижним бельем?
— У вас уже есть отличное белье.
— Нету. Все мои лифчики выглядят мятыми. Смотрите, — сказала я и, чтобы проиллюстрировать свои слова, показала ей грудь. — Меня убивает, когда люди смотрят и думают, что я не в состоянии купить подходящий бюстгальтер. — Подросток, проходивший в этот момент мимо, хихикнул. — Понимаете, о чем я?
— Уверена, что, глядя на вашу грудь, они думают совсем не об этом.
— Эдна! — обратилась я к ней и процитировала Дэну Франклин: — Пожалуйста, исполните мою прихоть.
Эдна взглянула на меня своими кошачьими глазами, и я вдруг подумала, что она, сидя в этой глуши, и вправду зазря растрачивает свой талант соблазнять и бросать пожилых сановников.
— Вы ведете себя нелепо. Почему нельзя просто сказать, что вы хотите купить красивое белье?
Я перебрала несколько вариантов ответа и решила сказать правду.
— Это звучит так легкомысленно.
— Легкомыслие порой необходимо, юная леди. Женщина должна радовать себя хорошим бельем.
— Отлично. Мне хочется купить хорошее белье, чтобы порадовать себя.
Она отвела меня в магазин, в котором у входа были выставлены блеклые одеяния из натуральных материалов, а в глубине — изысканное европейское белье. Продавцы приветствовали Эдну так подобострастно, что я невольно задалась вопросом: какое же белье лежит у нее в шкафу? Моя патрона вручила мне пачку наличных и отправилась ждать меня в кафе на углу.
Я никак не могла решить, что приличествует надевать по-настоящему серьезной женщине — скромное белое кружевное, практичное черное или красное шелковое белье. Мне подумалось, что разумней будет купить всего понемногу, что я и сделала.
Путь к кафе лежал мимо магазинов, торговавших обувью, винами и импортными товарами для кухни. Мое внимание привлек магазинчик под названием «Оахака», и я заглянула в него. В лавочке было море товаров из Мексики: матовая черная керамика, серебряные украшения, изображения Гваделупской Девы и цветы из гофрированной бумаги.
За прилавком стояла худенькая девица в свободном одеянии а-ля Фрида Кало.
— Hola'
[49]
, — сказала она.
Черные волосы продавщицы были заплетены в косички и обмотаны вокруг головы, образуя нечто вроде короны; над ее большими темными глазами изгибались брови-гусеницы, а губы оттеняла ярко-красная помада. Мне вдруг ужасно захотелось сбегать на ранчо и подкрасить брови карандашом.
— Hola, — ответила я. — Классные вещички.
— Спасибо. Я езжу за ними несколько раз в год, — любезно пояснила она без всякого акцента. Девушка оказалась такой же, как и я, ассимилировавшейся латиноамериканкой.
— Классная работа, — позавидовала я. — Твоя семья родом из Оахаки?
— Да. И еще из Таско. Там я и покупаю большую часть украшений.
Я обнаружила миниатюрную полочку, наполненную крошечной кухонной утварью. Мне показалось, что она может понравиться Эдне, поэтому я взяла ее и направилась к прилавку. Хозяйка магазина упаковала ее в бирюзового цвета сумочку, и я радостно вышла из магазина.
Стоило мне оказаться на тротуаре, как я услышала пугающе знакомый голос:
— Милагро!
Обернувшись, я встретилась взглядом с Кэтлин Бейкер, которая, равно как и ее спутница, была перегружена сумками. Я снова зашла в магазин и спросила хозяйку:
— Здесь есть запасный выход? Там кое-кто, с кем бы мне не хотелось встречаться.
Через минуту я уже сидела за яркой клеенкой, согнувшись в три погибели под прилавком.
— Вот чертовщина! — воскликнула Кэтлин, зайдя в магазин.
— Что такое? — осведомилась ее подруга.
— Странное дело, — ответила Кэтлин. — Клянусь, я только что видела девушку, которая была моим литературным консультантом.
Послышался звук приближающихся к прилавку шагов.
— Скажите, мисс, а разве секунду назад сюда не заходила молодая женщина?
— Простите, нет, синьора, — отозвалась хозяйка магазина.
— Давно пора прекратить мешать водку с викодином, — заметила спутница Кэтлин. — Это врач тебя расстроил. Никакой «зависимости» от пластической хирургии не существует. Ты просто слишком хорошо воспитана, чтобы плохо выглядеть.
— Эта девушка, Милагро, исчезла неизвестно куда, — сказала Кэтлин, не обратив ни малейшего внимания на замечание своей подруги, — а Себастьян Беккетт-Уизерспун страшно хочет ее найти.
При упоминании Себастьяна мое сердце остановилось.
— Не знаю зачем, — продолжала болтать наследница хлебного бизнеса. — Если хочешь знать правду, она всегда немного напоминала шлюшку. Может, это только я считаю, что настоящие груди выглядят неуклюже?
— Ой, нет, они ужасны, такие уродливые и трясучие! — подтвердила ее подруга. — Но, возможно, Себастьяну это нравится.
И они принялись смеяться надо мной.
— Сомневаюсь. Он встречался с замечательной девушкой, Тесси Кенсингтон. По-настоящему утонченной, из великолепной семьи.
Так, значит, Себастьян вернулся к Тесси. Чего и следовало ожидать.
К тому времени, когда они выбрали и оплатили несколько светильников, одно миниатюрное ретабло'
[50]
и три серебряных браслета, я уже изнывала от боли в коленях и спине.
Когда они наконец ушли, я расправила ноги и потянулась.
— Спасибо, что спрятала меня.
— De nada'
[51]
, — ответила хозяйка магазина и, оглядев меня, добавила: — Не обращай внимания на этих мерзких viejas'
[52]
. Ты отлично выглядишь.
— Спасибо за все, — поблагодарила я.
Предварительно выглянув на улицу, я помчалась в кафе.
— Где вы были? — спросила Эдна и, не дожидаясь ответа, прошествовала к машине.
Если бы я сообщила ей, что попалась на глаза знакомой Себастьяна, вампиры больше никогда не выпустили бы меня из ранчо. И потом — какова вероятность снова встретиться с кем-нибудь, кто меня знает? Я сказала Эдне, что закопалась в книжном магазине, а сама исподтишка поглядывала назад: не едет ли за нами синий «Мерседес» Кэтлин.
