Расслабиться мне удалось только тогда, когда мы приехали на ранчо и я увидела двух потных, грязных мужчин, сидевших в саду на валунах. Эрни и Освальд обложили клумбы камнями, привезенными на тачке с ручья.
— Надеюсь, ты не против, — сказал Эрни. — Мы решили набрать камней. Я подумал, что эти серые тебе понравятся.
Большинство темных, синевато-серых камней были шириной около тридцати сантиметров.
— Они чудесные, — одобрила я. — Спасибо.
— Замечательно, Эрни, — похвалила Эдна. — Освальд, тебе что, больше нечем заняться, кроме как помогать Эрни?
Что бы ни делал ее внук, он неизменно вызывал раздражение бабушки.
Освальд опустил голову.
— Думаю, мне пора заняться бумагами, — сказал он и, как я успела заметить, подмигнул Эрни.
И чем только он занимается в своем коттедже? Вряд ли ведь изучает ветеринарию. Освальд двинулся прочь, а я стала смотреть ему вслед. На нем была футболка с надписью: «Играешь на аккордеоне — отправляйся в Котати'
[53]
. Это закон», и эта футболка свободно спадала с его мускулистых плеч на великолепную, упругую… Тут я оборвала себя. Я снова путаю рьяного и умелого Освальда из своих нелепых видений с тем мужчиной, который он и есть на самом деле, — никчемным ничтожеством.
Поняв, что Эдна и Эрни наблюдают за мной, я изобразила на своем лице невозмутимое выражение:
— Эрни, помоги мне, пожалуйста, разгрузить машину.
Когда мы вынимали деревья из кузова, я произнесла будничным тоном:
— Похоже, Эдна не в восторге от Освальда.
Эрни посмотрел на меня как на дуру:
— Он ее любимчик.
— Но она же все время его критикует.
— Ой, она всегда такая, и с тобой тоже. Ты ведь не относишься к этому серьезно, верно?
Я и не собиралась признаваться, что мне начинают нравиться колкости Эдны и возможность реагировать на них.
— Не-а.
— И Освальд тоже. Есть вопросы, в которых они не сходятся, но все равно очень любят друг друга. — Эрни прислонился к грузовику и отбросил со лба свои черные волосы. — Они непростые люди, mi amor'
[54]
.
Глава восемнадцатая
Ветер в моих (бумажных) парусах
Я знала, куда посадить хурму и груши, а вот насчет всего остального мне предстояло еще решить. Кремовые розы будут цепляться за ограду и калитку. На грядке с травами разместятся шалфей, орегано, лаванда и тимьян. Расставив кадки с растениями по местам, я начала высаживать их. Вскоре мой лоб стал влажным, а на лицо налипли комочки земли.
Завершив посадки, я оторвала взгляд от клумбы и увидела Освальда, который стоял неподалеку и наблюдал за мной. В руках он держал курицу, издававшую прелестные звуки: «Прр… прр… прр…».
— Косовата, — заметил он.
Сначала я подумала, что он решил нелестно отозваться о моем теле. Но взгляд его был направлен на хурму. Освальд был прав: я посадила ее криво.
Он опустил курицу на землю. Это была черно-белая декоративная птица с красными штуковинами на голове. Она тут же принялась клевать землю.
— Сейчас исправлюсь, — пообещала я и схватилась за лопату. Как раз в тот момент, когда он тоже потянулся за ней.
— Я помогу тебе, — сказал он.
Наши руки соприкоснулись. Ощутив прилив волнения, я выпустила лопату и отступила в сторону.
— Некоторые вещи лучше делать вместе, — спокойно пояснил Освальд.
Я поверила, что это просто невинное замечание о совместной работе.
— У семи нянек дитя без глаза, — ляпнула я. — Осторожно, не повреди корни.
Лопатой Освальд владел умело.
— Знаешь, некоторые считают, что у меня хорошо развиты двигательные реакции. Особенно мелких мышц.
Он что, пытается произвести на меня впечатление или просто хочет пофлиртовать? Я поправила ствол дерева, стараясь установить его ровнее. Освальд стоял так близко, что я чувствовала его теплое дыхание на своей щеке. Не в силах сдержаться, я посмотрела в его глаза, цвет которых при дневном освещении напоминал сверкающую серебром чешую форели, резвящейся в воде. В Освальде было нечто, заставлявшее меня терять рассудок. Я отвернулась.
— Ты так и не извинился. Теперь, когда я знаю, какая хорошая девушка Уинни, мне еще хуже.
Он снова забросал корни дерева землей. Один раз его плечо коснулось моего, а потом нога Освальда скользнула по моему бедру. Я изо всех сил старалась не вздрагивать от его прикосновений, хотя ощущение было такое, будто я прыгаю в бассейн с ледяной водой, одновременно засовывая руку в огонь.
— Можешь отпустить, — скомандовал он. Теперь дерево стояло ровно. — Не стоит думать, что ты знаешь все о моих отношениях с Уинни.
— Я догадываюсь. Это такой изысканный, высокосветский вампирский союз, при котором можно иметь сколько угодно любовниц, но обязательно обедать в кругу семьи по воскресеньям.
Я проследила взглядом за блестящей каплей пота, которая скатилась по его шее и упала на рубашку.
— Мы не вампиры, — возразил он. — Я хочу, чтобы после свадьбы моя жена и я хранили верность друг другу.
— Ой, даже не смей говорить со мной о верности!
— Милагро, я бы очень хотел, чтобы все было иначе, и даже стараюсь кое-что изменить, — серьезно произнес Освальд. — Но мне необходима помощь. Я не могу все сделать сам.
Он развернулся и пошел прочь.
Эх, и почему я вдруг почувствовала себя так, будто сама во всем виновата?
— Ты забыл свою курицу! — крикнула я.
— Я принес ее тебе. Это твоя садовая курица. Ее зовут Петуния, — не останавливаясь, крикнул мне в ответ Освальд.
Бывает, что курица — это просто курица, а бывает, она заменяет извинения. Но как отличить одно от другого? Подобно моим предшественникам-мыслителям, я была не в силах ответить на этот важный метафизический вопрос.
Я писала как сумасшедшая, до тех пор пока не поняла, что день подходит к концу. Мне нужно было собраться к Нэнси на вечеринку, а Освальд болтался неизвестно где. Я надела вязаное платье темно-сливового цвета и черные туфли с ремешками. Я уже и забыла, что мое одеяние до такой степени облегает фигуру, поэтому, вспомнив, решила прикрыться и натянула сверху джемпер, который можно будет снять в отеле. Потом, заплетя несколько тонких косичек, я забрала их в хвост вместе с другими волосами.
Рассмотрев в зеркале свой скромный макияж, я вспомнила, как старалась не выделяться на вечеринке у Кэтлин. Черт, есть люди, у которых просто не получается выглядеть скромно! Распустив волосы, я нанесла побольше теней, туши и помады и сразу почувствовала себя лучше. Мне так хотелось снова увидеть Нэнси, и я была вся в предвкушении того, что снова окажусь в городе. Надо же, вечер в городе!
