— Должно быть, приятно сидеть за особым столом вместе с Жижи, — холодно проговорил он. — Моим шафером должен был быть Себастьян.
Я наблюдала, что происходит у него за спиной. Там была Жижи; ее рука с длинными ногтями лежала на плече Иэна.
— Нэнси говорила мне.
— Мало того, что ты украла у меня друга, так еще и Жижи утащила за свой стол, чтобы унизить меня.
Уронив руки, я взглянула ему в лицо. Он высокий, голубоглазый и светловолосый — таких обычно считают красавцами. Но черты его грубоваты, а выражение лица — неприятное.
— Я тут совершенно ни при чем, Тодд, и не имею никакого отношения к тому, что Себастьяна нет на свадьбе.
— Ты мне никогда не нравилась. Ты считаешь, что чтение книг делает тебя особенной. А в тебе ничего особенного нет. Твой отец газонокосилыцик.
— И что с того? — раздался за моей спиной чей-то нетрезвый голос. — Моя семья нажила состояние, потому что людям необходимо подтирать задницы.
Я обернулась и увидела Жижи, державшую бокал с какой-то янтарной жидкостью. Она взяла меня под руку и добавила:
— К счастью, засранцев всегда будет навалом, верно, Тодд?
Он онемел, что меня очень порадовало.
— Хочу на воздух, — сказала мне Жижи. — Пойдем выйдем в сад.
Время было позднее, и затянутое облаками небо приобрело свинцовый оттенок. Симметрично организованный сад находился в идеальном состоянии — в центре круглой лужайки, разделенной на четыре части подрезанными кустами самшита, располагался фонтан.
— Спасибо, что пришла на выручку, — поблагодарила я.
— Да не за что. Эта жаба всегда выводит меня из себя. Я желаю Нэнси удачи, потому что она ей очень понадобится. — Жижи уселась на украшенный мозаикой выступ. — Я выходила замуж и разводилась три раза. А ты?
— Ничего похожего.
— Ты ведь не относишься к Иэну Дюшарму серьезно, верно?
— Мы с Иэном друзья, вот и все, — объяснила я. — Он троюродный или какой-то там еще брат моего друга.
Жижи усмехнулась.
— Дорогуша, подобный мужчина не может просто дружить с такой девушкой, как ты. Но раз уж у вас нет отношений, ты ведь не против, если я вступлю в игру?
Спрашивать, что она имела в виду под «такой девушкой, как ты», было излишне. Когда на тебе больше изгибов, чем углов, окружающие обычно полагают, что ни один мужчина не станет поддерживать с тобой платонические отношения.
— Я на него не претендую. Так что — вперед. — Сказав это, я испытала болезненный приступ ревности, который отнесла на счет женского соперничества и не более. Что с того, что у Жижи и Иэна будет роман?
— Как ты развлекаешься, Милагро?
— Пишу и работаю в саду. У меня нет лицензии на работу по ландшафтному дизайну, поэтому я занимаюсь маленькими проектами.
Жижи кивнула на великолепный рододендрон.
— А что, ты думаешь, можно сделать со здешним ландшафтом?
— Здесь красиво, но больше похоже на парк, чем на частный садик.
— Правда? — удивилась она. — И что бы ты сделала?
Подумав о ее богатстве и напыщенном стиле, я начала описывать идеальный сад. Не уверена, что она меня слушала, но мне было приятно находиться вне душного, заполненного людьми помещения, дыша влажным бризом и внимая шелесту деревьев.
Приканчивая свой напиток, Жижи так резко наклонила бокал, что даже кубики льда загремели, столкнувшись.
— Запиши это все и пришли мне, хорошо?
— Ладно. А теперь твоя очередь. Чем развлекаешься ты?
Жижи улыбнулась.
— Завожу любовников, покупаю разные вещи, жертвую деньги на благотворительность, играю на бирже и экспериментирую с омоложением, дорогуша. — Она заметила, что я ищу какие-нибудь следы пластических операций, и добавила: — Ножу я предпочитаю косметические процедуры. Не хочу, чтобы меня резали.
— И я тоже, — заметила я, вспомнив, что Освальд делает с моей кожей при помощи скальпеля.
От холодного ветра мои руки покрылись гусиной кожей.
— Холодает. Пойдем в дом.
Жижи тут же похитили родственники Нэнси, а я направилась к столу, где стояли птифуры, шоколадные конфеты ручной работы и чайники с чаем и кофе. Переминаясь с ноги на ногу, я выпила чашку чая.
Иэн покинул группку молодых женщин и подошел ко мне.
— Похоже, у тебя болят ноги.
— Нэнси отдавила. Больше никогда не позволю ей вести.
— Может, поедем?
Когда мы прощались, нам надавали кучу визиток с обещаниями ужинов, выездов на гольф, морских прогулок и прочего и прочего. Люди всегда считают Иэна своим.
— Вот, — сказал он, забирая оставленный на столе сувенир для гостей. Он открыл мою сумочку и, пряча туда сувенир, заметил телефон. — Ага, значит, у тебя есть телефон.
— Не пойму, почему все так удивляются. Я ведь не луддитка.
Выйдя из дома, мы стали ждать, пока парковщик подгонит машину.
Иэн принялся копаться в моем телефоне.
— Ну вот, — заявил он. — Теперь у тебя есть мой номер — на случай, если тебе вдруг опять понадобится сопровождение.
Глава седьмая
Хлопай ресницами и тикай!
В машине у Иэна, пока мы ехали к Мерседес, я сбросила босоножки и растерла ступни ног. Свободных парковочных мест уже не было, поэтому Иэну пришлось поставить свою машину почти вплотную к другому автомобилю. В доме не светилось ни одно окно. Я прекрасно знала, что Мерседес еще не скоро вернется из «Моего подвальчика». Иэн проводил меня до двери.
— Большое тебе спасибо, Иэн, за то, что пошел со мной. Я хорошо провела время.
— Мы всегда хорошо проводим время, querida. — Он приблизился ко мне. — Я скучал по тебе.
Взяв меня за руку, он перевернул ее ладонью вверх. Потом прислонился губами к запястью. Губы Иэна были теплыми; он слегка прихватил зубами мою кожу.
— Поедем со мной, — предложил он. — Мы созданы друг для друга.
— Я не могу. И ты это знаешь.
— Разреши мне поцеловать тебя всего один раз. И я уйду.
Он смотрел на меня серьезным взглядом. Не знаю, почему меня тянуло к нему — то ли из-за его непринужденной сексуальности, то ли из-за того, что Иэн уважал меня, даже несмотря на мою склонность к дурацкому поведению. Нэнси всегда говорила, что секс с тем, с кем ты уже спала раньше, изменой не считается. Но это ведь не секс, и никакого секса у нас не будет. Это всего лишь одинокий поцелуй двух одиноких друзей.
— Один дружеский поцелуй, а потом ты уходишь.
Он накрыл мои губы своим нежным ртом, и его язык скользнул навстречу моему. Иэн крепко прижал меня к себе. Поцелуй был медленным и долгим. Уже несколько месяцев я целовалась только с Освальдом. Этот же поцелуй был странным, но знакомым — он напомнил мне о наслаждении, которое доставлял мне Иэн. Я знала, что поступаю очень нехорошо.
