Поэтому я отстранилась от него и проговорила дрожащим голосом:
— Спокойной ночи.
— До встречи, — ответил он. И добавил, проведя пальцами по моей шее: — Я тебе приснюсь.
Всунув ключ в скважину, я открыла дверь. Потом обернулась, чтобы помахать Иэну на прощание. И в этот момент заметила некое движение между двумя машинами. Какая-то фигура затаилась там, присев на корточки. Иэн стоял возле своего автомобиля и смотрел на улицу. Фигура, облаченная в джинсы, клетчатую рубашку и лыжную маску, пригнулась к земле и стала перемещаться.
Бросив босоножки, я скачками помчалась назад.
— Иэн! — крикнула я, оказавшись на тротуаре.
Поймав мужчину, я увидела, как в его руке блеснуло что-то металлическое. Сначала я ничего не почувствовала, а потом моя рука стала влажной.
Мужчина высвободился, и я заметила тревогу в его карих глазах. Он произнес нечто, звучавшее как «о-о-о-о».
— Милагро! — крикнул Иэн.
Мужчина внезапно исчез, и я услышала звук удаляющихся шагов. Боль я почувствовала только тогда, когда посмотрела на свою руку и увидела, как из глубокой раны течет кровь. Маленькие порезы заживали на мне быстро, но этот порез маленьким не был.
Иэн поднял меня на руки и понес в дом. Открыв дверь ногой, он потащил меня вверх по лестнице, в спальню Мерседес.
— Вызови «скорую», — попросила я.
— Не сейчас.
— Это ведь серьезно, верно? — Меня потянуло в дремоту, и я смежила веки.
— Милагро, постарайся не терять сознание.
Я открыла глаза. Кровь заливала кремовое одеяло Мерседес. Мне и вправду казалось, что Иэн должен вызвать «скорую», а он вместо этого достал золотой перочинный нож. Я нуждалась в медицинской помощи, а не в очередной безделушке. Моя кожа стала липкой; до меня доносились странные звуки, которые, как я поняла позже, были моим учащенным, отрывистым дыханием. Мне было очень холодно.
Иэн сбросил с себя пиджак и поддернул рукав рубашки. Щелкнув кнопкой, он выпустил лезвие ножа.
— Будет больно, дорогая, но сделать это необходимо. — Надрезав ножиком свою левую ладонь, он велел мне: — Крепись.
Перочинный ножик стукнулся о паркетный пол.
Иэн прижал свою руку к моей открытой ране.
Я закричала, но Иэн уже положил правую ладонь на мой рот, чтобы заглушить вопль.
Мне казалось, что он прижал к моему телу раскаленный утюг; боль была невыносимой, и я попыталась вырваться, чтобы она прекратилась.
— Надкуси, если это тебе помогает, — позволил Иэн.
Я вгрызлась в его руку и, прокусив кожу, снова ощутила вкус человеческой крови, впервые с тех пор, как меня заразил Освальд. Несмотря на агонию, я чувствовала, что его кровь теплая, порочная и очень вкусная. Я сосала его ладонь и, наполняя рот кровью, чувствовала, как она стекает вниз по горлу.
— Милагро, пожалуйста, не умирай, — взмолился Иэн. Его темные глаза смотрели в мои с чувством, которое очень напоминало любовь.
Я находилась где-то между болью и наслаждением. Эти ощущения захлестнули меня, и я поняла, что на меня надвигается нечто огромное — то ли смерть, то ли предельное блаженство. Я сопротивлялась боли, я противилась наслаждению и — не сдавалась.
Наконец я выпустила ладонь Иэна изо рта.
Он наклонился и поцеловал меня в бровь, в висок, в щеку. Потом прислонил голову к моей шее, и я почувствовала себя в безопасности.
— Мне холодно, — пожаловалась я.
По-прежнему сжимая мою руку в своей, он накинул на меня одеяло, а потом прилег рядом.
— Так лучше?
— Да.
— Зачем ты полезла на рожон? — Казалось, впервые за время нашего знакомства Иэн был озадачен.
— Чтобы спасти тебя.
— Я видел его, Милагро. И ждал, когда он подберется поближе. Обещай, что больше никогда не сделаешь ничего подобного.
Я слишком хотела спать, чтобы обдумывать свои обещания. Я чувствовала такой покой, что начала уже волноваться: вдруг меня одолевает то же самое ощущение, что описано в каком-то рассказе Джека Лондона, — ощущение человека, умирающего на морозе? Поэтому я принялась тщательно обследовать работу своего организма. Пальцы на руках и ногах двигаются — галочка. Глаза фокусируются и на ближних, и на дальних объектах — галочка. Амплитуда дыхания и сердечный ритм нормальные — галочка.
Иэн отпустил мою руку. Я вынула ее из-под одеяла. Под кровавыми разводами просматривался длинный рубец, возникший на месте пореза. Иэн придвинул мою руку к себе и начал слизывать с нее кровавые пятна, словно кошка, ухаживающая за своим котенком.
— Я скучаю по твоим кудряшкам, — сказала я, положив руку ему на макушку.
А потом закрыла глаза и уснула.
Глава восьмая
Не больная, но и не здopoвая
Проснувшись, я потянулась к Освальду. Потом открыла глаза и увидела солнечно-желтый потолок квартиры Мерседес с лепной розеткой вокруг старомодного крепления для люстры. Я снова свернулась калачиком под одеялом и, пролежав так несколько секунд, вдруг вспомнила, что произошло: грабитель, нож, кровь, Иэн…
Паника сжала меня так, как обычно сжимают старый тюбик зубной пасты. Однако в данный конкретный момент я находилась в безопасности и дышала нормально — вдох, выдох, вдох, выдох. Весь мой организм чувствовал себя крайне уязвимо, даже те места, о которых я обычно и не вспоминаю: сгибы рук, кожа между пальцев ног, поясница.
Опустив взгляд, я обнаружила, что испачканное ватное одеяло кто-то заменил на шерстяное. На мне оказалась огромная футболка с длинными рукавами и надписью «Мой подвальчик». Немного поколебавшись, я задрала рукав и увидела блестящую розовую полоску новой кожи на предплечье.
На тумбочке стояли графин с водой и бокал. Стоило мне сесть на кровати, как боль пронзила меня, словно тысяча иголок. Комната начала вращаться. Сжав одеяло, я подождала, пока боль и головокружение отступят. Мне ужасно хотелось пить. Собрав последние силы, я дотянулась-таки до графина и поднесла его к губам. Я выпила из него все, чувствуя, как вода струится по лицу, стекает на шею.
Мерседес вошла в комнату как раз в тот момент, когда я обдумывала следующий вопрос: целесообразно мне сейчас встать или нет? Она приняла стойку руки в боки и посмотрела на меня в упор.
Я не могла видеть страдальческое выражение на лице, которое мне так дорого.
— Доброе утро, солнце мое! — проговорила я сипло. — Почему бы тебе не скроить физиономию попроще?
— Милагро Де Лос Сантос, больше никогда так не делай!
— Как так?
— Не пугай меня до смерти. На лестнице была кровь, и все одеяло тоже было изляпано кровью.
— В будущем я планирую избегать спектаклей с кровавыми брызгами.
