— Где ты была? Мы с Берни тебя заждались.
— Я была с Эдной, мы обсуждали наши дела. — Усевшись рядом с Томасом на диван, я стянула с него очки. Заглянув в них, я поняла, что это простое стекло, и вернула очки Томасу. — С чего это Берни решил, что я стану общаться с ним после той порнографической статейки?
— Ты имеешь в виду… — Томас изобразил непристойный жест, используя рот и руку.
— Нет, я имею в виду, что она бесчестная.
— Ох, — разочарованно выдохнул Томас, — Берни просто хотел пообщаться, ведь мы же друзья.
— А может, завтра? — предложила я, и он мгновенно просветлел. Томас жил настоящим. — Что ты думаешь о моем черновике?
— Неплохо, — отозвался он. — Но у меня есть несколько замечаний.
Я думала, что Томас захочет изменить сценарий так, чтобы расширить свою роль, но он высказал довольно интересные мысли о структуре и персонажах. Фальшивые очки определенно делали его умнее.
Я сочла их отличным средством конспирации и потому на следующий день, направляясь в основное здание, сунула в свою сумочку. У конторки консьержей стоял Чарли — нервный, словно девственница в борделе.
— Доброе утро, Чарлз, — приветствовала его я. — Я хотела прихватить несколько брошюр для своей матери Регины. Она обожает курорты.
— Конечно, мисс Де Лос Сантос. — Чарли протянул мне две брошюры так, чтобы я поняла: под ними спрятаны ключи. — В той, что лежит сверху, рассказывается о номерах, а в нижней — о том, как добраться.
Я пролистала верхнюю брошюру и заметила записку, в которой указывались номер его машины, марка и цвет, а также план, где изображалось ее место нахождения на дневной стоянке.
— Спасибо. Они мне очень пригодятся.
Я обнаружила машину Чарлза в том самом месте, которое он указал. На заднем сиденье лежала сумка с двумя униформами горничных, пропуск на служебную парковку, ключ-пропуск для персонала и несколько схем, которые консьерж набросал на вырванных из блокнота листах. Мне нравился Чарли, и я очень надеялась, что не совершаю ошибку, доверяясь ему в очередной раз.
Мерседес ждала меня в номере одного из дешевых мотелей на окраине Ла-Басуры. Я выложила ей последние новости, и она заметила:
— Ты прекрасно выглядишь — такой цветущей ты не была никогда.
— Странно, да? Я чувствую себя сильной и выносливой, и у меня отличная реакция. Как ты сюда добралась?
— Машин вообще не было. Я доехала быстро, но, когда все это завершится, мне наверняка захочется какой-нибудь аварии.
— Мерседес, я очень благодарна тебе за помощь. — Мне захотелось обнять ее.
— Эй! Это не только ради тебя, но и на благо всего человечества.
— Кто бы мог подумать, что существует такое количество культов и экстремистов! — задумчиво проговорила я.
— Интересно, а что обо всем этом думает Освальд? — спросила она.
— Освальд пока ничего не знает.
— Милагро, ты должна ему все рассказать! — поморщившись, отозвалась Мерседес.
— Он скоро вернется. Тогда и расскажу.
— Что происходит с Гэбриелом?
— Это так грустно, что хочется плакать. От прежнего Гэбриела осталась только сухая оболочка. Я бы еще поняла, если бы он решил стать натуралом с какой-нибудь клевой мужеподобной особой, но, окружая себя этой гнилой массой розовой, светловолосой гламурности, он словно бы совершает акт самобичевания.
Мы облачились в униформы горничных. Я скрутила волосы в пучок и надела очки с простыми стеклами, которые позаимствовала у Томаса. Бегло взглянув на меня, Мерседес заметила: — Ты выглядишь умнее. Поверх своих дредов она повязала платок. Я сказала ей, что наверняка являюсь единственной парагонской горничной с дипломом ПУ.
Мы залезли в машину Мерседес, и она прикрепила к ветровому стеклу пропуск на стоянку. Дорога в гостиницу была нервной, поэтому разговаривали мы немного. Мы остановились на шоссе перед поворотом на «Парагон» и стали ждать звонка Чарли. Он раздался через несколько минут.
Мы заехали на стоянку персонала и прошли в основное здание через служебный вход. В руке Мерседес была парусиновая хозяйственная сумка.
Чарли, вспотевший от напряжения, ждал нас в кладовке. Я представила его Мерседес, и он сообщил:
— Сайлас отправился в сауну, но обычно он там не задерживается, так что торопитесь.
Чарлз подкатил тележку для уборки.
— Удачи! — пожелал он нам.
Запрятав свою парусиновую сумку под тряпки для пыли, которые лежали в тележке, Мерседес пообещала:
— Мы будем осторожны.
Потом мы с подругой сели в лифт и поехали на последний этаж.
Постучав в номер Сайласа, я с сильным акцентом объявила:
— Эта горничние.
Хорошенько прислушавшись, но ничего не услышав, я открыла дверь. Огромный «люкс» предназначался для постояльца, который нуждается в медицинском обслуживании. В смежной комнате виднелась больничная кровать и поручни на стенах.
Вывесив табличку: «Идет уборка», мы закрыли за собой дверь.
— Эта горничние! — снова крикнула я. — Ла уборка!
— Здесь никого нет, — сказала Мерседес. — Давай искать бумаги и компьютер.
На столе лежали только обычная почтовая бумага с гостиничной символикой, парагонские брошюры и местные путеводители. Тогда мы открыли ящики и шкафчики.
— Ура!
Мерседес вытащила ноутбук из футляра — компьютер лежал в одежном шкафу.
— Ищи гормоны.
Эта задача оказалась простой. Таблетки стояли на прикроватном столике рядом с парагонским набором средств для кожи. Я спустила прогестин в унитаз и наполнила пузырек стероидами, которыми Скип собирался пичкать Томаса.
— Готово, — доложила я Мерседес.
— Стой на стреме, а я скачаю файлы. — Она достала из своей парусиновой сумки несколько маленьких электронных деталек.
Я взяла в руки тряпку и принялась водить ею по всем поверхностям, прислушиваясь к звукам в коридоре. Мерседес усмехнулась.
— Что такое? — поинтересовалась я.
— Этот тип хочет подчинить себе весь мир, а защиту на компьютер не поставил, совсем как подросток, скрывающий порнушку от родителей. — Ее пальцы порхали по клавиатуре. Она улыбнулась и добавила: — Ahorita.
[97]
Ahorita, равно как и momentito, заставляет меня нервничать, потому что «сейчас-сейчас» может означать и минуту, и час, и целый день. Я мерила шагами пространство возле двери.
Тут до моего слуха донеслось тихое жужжание подъезжающего инвалидного кресла.
— Погружение, погружение, погружение! — громко прошептала я. Некая часть моего мозга почему-то решила, что только язык подводников способен подчеркнуть безотлагательность наших действий.
