— Вы просто урод. Вы никогда не сможете понять ни нашу жизнь, ни нашу философию, — заявил Уиллем.
В какой-то момент я даже подумала, целесообразно ли будет влепить пощечину этому шизнутому старикашке прямо здесь, за столом. Но потом пнула ногу Освальда. Это ведь его дом, а я его девушка.
Освальд открыл было рот, но сказать так ничего и не успел, потому что раздался голос Сайласа:
— Филос-софия — с-слишком мрачная тема для такого радос-стного с-события. Давайте лучше поговорим о нашей молодой и с-счастливой с-семье. — Он поднял бокал и провозгласил, обращаясь к Уинни и Сэму: — От всей души желаю вам с-счастья.
Я восхищалась тем, с каким изяществом Сайлас перевел разговор на более безопасную тему. И порадовалась возможности выпить за друзей.
После этого поднялся отец Сэма и объявил:
— Я хочу выпить за нашего дорогого гостя Уиллема и поблагодарить его за то, что он приехал благословить нашу красавицу внучку. — Подняв бокал, отец Сэма заключил: — За Уиллема.
У меня не было ни малейшего желания поддерживать тост за яйцеголового, поэтому я просто чуть наклонила бокал и сделала вид, что пью.
Родственники делились историями о детях и собственном детстве. Они говорили с таким нарочитым оживлением, будто надеялись, что анекдоты из жизни детского сада заставят нас позабыть о высказываниях Уиллема.
Несмотря на то что их байки мало чем отличались от историй других представителей того же поколения, я слушала их очень внимательно. Мне всегда нравилось узнавать о том, как другие люди живут в нормальных семьях. Но и это не помогало, потому что веки мои отяжелели. День был длинным, и я страшно устала.
Когда ужин подошел к концу, я извинилась и пожелала спокойной ночи тем, кто сидел по соседству. Одним из них был Уиллем.
Он наклонился ко мне.
— Почему же вы не умерли? — спросил он так, будто бы и в самом деле был озадачен.
— Думаю, я просто упрямая, — предположила я.
— Поперечная, я бы сказала, — ухмыльнувшись, уточнила Эдна.
Я даже и думать не хотела, что мне придется сносить идиотизм Уиллема еще хотя бы пять минут.
— Простите меня, пожалуйста, — снова извинилась я. — Приятно было с вами познакомиться, но я немного устала. Не до смерти, конечно. Просто устала.
Я поцеловала Эдну в щеку. Отстранившись от нее, я заметила, что из другого конца комнаты на меня смотрит Эвелина.
Когда я выходила из кухни, за моей спиной послышались шаги. Освальд положил руку мне на плечо.
— Уиллема все очень уважают, — сказал он, когда мы вышли на улицу.
— Я так и поняла, но он хрен моржовый, — отозвалась я. Мы брели через поле. — Почему же ты не встал на мою защиту?
— Я понадеялся, что как-нибудь обойдется. Ведь до этого момента все было идеально.
— Он назвал меня уродом! — начала кипятиться я.
Освальд рассмеялся.
— А ты и есть урод, но только в самом лучшем смысле этого слова. Его бесит, что ты устойчива к нашему заболеванию.
— М-м-м. — Возмущение по поводу того, что Освальд не стал отстаивать мою честь, немного поутихло. — А ты не хочешь вернуться и пообщаться со своими родителями?
— Я потом пообщаюсь с ними. Здорово, что ты нашла общий язык с мамой.
Это замечание просто потрясло меня.
— Ты думаешь, я ей нравлюсь?
— Абсолютно уверен. — Он привлек меня к себе и добавил: — Давай откроем бутылку шампанского и устроим модный показ нижнего белья.
— Освальд, — сказала я, остановившись в темноте.
— Да, Милагро?
— Спасибо, что пошел со мной.
— Да хоть на край света, малышка.
Глава третья
На укyc и цвет товарищей нет
Если на следующее утро я и оделась лучше, чем накануне, то лишь потому, что у меня была новая одежда, а вовсе не для того, чтобы произвести впечатление на вампиров. Поймав себя на том, что в моей голове всплыло слово «вампиры», я быстренько загнала его в самый замшелый уголок своего мозга и принялась натягивать на себя розовые капри, белую блузку с завышенной талией, а потом дополнила все это длинными сережками. Я никак не могла придумать, что же сделать с волосами, и поэтому просто оставила их распущенными, понадеявшись, что день не будет слишком ветреным.
Освальд взял отгул, чтобы мы могли провести день с его родителями. Я, конечно, подтруниваю над Освальдом по поводу его избалованной клиентуры, но он часто занимается и общественно-полезным трудом, помогая людям с серьезными проблемами. Он лечит волчью пасть малоимущим пациентам, восстанавливает лица тем, кто попал в аварии, а также выручает покалеченных солдат, вернувшихся из горячих точек.
В то утро я обнаружила его на выгоне за осмотром лошадей. Я увидела его раньше, чем он меня. На нем была линялая футболка с надписью «Рассвет мертвецов»,
[25]
севшая после многочисленных стирок, — впрочем, это придавало ей особую прелесть. Он потянулся, чтобы почистить гнедого коня, и его футболка слегка задралась, обнажая аппетитный фрагмент гладкой кожи на спине.
— Надеюсь, ты помазал спину солнцезащитным кремом? — крикнула я.
Он взглянул на меня, и на его лице показалась кособокая улыбка.
— Я весь намазался им.
— Думаешь, твоим родителям понравится эта футболка?
— Мои родители считают, что я все делаю правильно.
— Наверное, это здорово.
— Да. Но иногда мне хочется слезть с пьедестала.
— Я с удовольствием подам тебе руку, если ты решишь спуститься, — заверила его я. — И вообще — в любой ситуации, когда тебе понадобится рука помощи. — Я смахнула солому с его пятой точки, обтянутой джинсами. — Или даже две руки. Сейчас я готова помочь тебе в чем угодно.
Один уголок его рта приподнялся выше другого. Я люблю эту ассиметричную улыбку.
— Не соблазняй меня. Стэнли припадал на одну ногу, и я решил проведать его, прежде чем мы уедем.
Чтобы присматривать за животными, Освальд даже изучал ветеринарию.
Я почесала гнедого между глаз.
— Ладно, это дело поважнее будет. Я собираюсь позавтракать в Большом доме.
— Я только что оттуда. Сказал родителям, чтобы ждали нас в половине одиннадцатого, а заодно зарезервировал столик на время обеда.
— Отлично. До встречи, малыш.
Все родственники, за исключением Уиллема и Сайласа, попивая на кухне кофе, лакомились выпечкой и свежими фруктами. Они болтали о том, как красиво за городом, а отец Сэма, помахивая фотоаппаратом, сообщил, что сделал уже больше ста фотографий ребенка.
