Джозеф проследил взглядом, как Уилсон засунул в рот гору лоснящихся макарон на вилке.
— Обожаю такое дерьмо.
Сид посмотрел на обоих молодых людей.
— Вы слушаете? Эй? Разве вам не важно, о чем я говорю?
— Да я просто хотел взять его макароны.
— Мы внимательно слушаем, дядя Сид.
Сид схватил свою тарелку и вывалил собственную порцию салата на тарелку сына.
— Вот. Счастлив теперь? А теперь оставь брата в покое.
Джозеф предпринял попытку успокоить Сида:
— Все нормально, дядя, я не хотел их есть.
— Да? Хорошо.
Сид ухватился теперь уже за тарелку Джозефа и соскреб его макароны на тарелку Уилсона, прямо на ветчину и яичницу.
— Эй, смотри, что ты сделал с яйцами! Ненавижу, когда желток смешивается с макаронами.
— Что, теперь все довольны? У каждого на тарелке то, что он хочет съесть?
Джозеф и Уилсон кивнули. У них отпало всякое желание перебивать Сида. Тот наклонился вперед, в его голосе появились жесткие заговорщицкие нотки.
— Я тут кое-что придумал.
Уилсон зацепил вилкой кусок консервированной ветчины и засунул в рот, одновременно прошамкав:
— Мы знаем, пап. Надо переломать им к чертям собачьим ноги. Спалить их гребаные грузовики.
Джозеф заметил, как ярко-желтый яичный желток упал с мяса, имевшего насыщенный розовый цвет, на футболку Уилсона. Сид перегнулся через весь стол и легонько шлепнул Уилсона по лбу.
— Не трепись попусту. Так ты ничего не добьешься.
— Что тогда?
— Начнется все с малого. Организуем тихие тревожные звоночки и небольшие вмятины на наших дверях. Вчиним парочку страховых исков. Потом ихний какой-нибудь водила врежется в новехонькую машинку твоего троюродного брата. Затем они начнут судебный процесс. Мол, всегда опаздывают. Никогда не успевают. Этакие пустячки. Сводить их потихоньку сума.
Джозефу этот план совсем не понравился.
— Ребята из профсоюза предстанут не в лучшем виде.
— За профсоюзом передо мной должок.
— Я знаю, дядя, но нам не удастся заручиться их поддержкой, если мы попросим их делать что-то, из-за чего они поставят под сомнение свой профессионализм. Ведь следующие киношники, которые приедут сюда, обратятся не к профсоюзу. Такой план никуда не годится.
Сид взглянул на Джозефа:
— Значит, ты можешь предложить что-то лучше?
Джозеф ответил не сразу. Правда заключалась в том, что он пока и сам не знал, что делать.
— Мне надо подумать.
Фрэнсис раздавил небольшую горку кристаллизованного метамфетамина кредитной карточкой. Скрип от прикосновения кредитной карточки к стеклу заполнил всю комнату. Вот это, подумал он, истинный голос восьмидесятых годов. Фрэнсис соскоблил получившийся порошок в ровную линию, свернул десятидолларовую купюру и вдохнул половину «дорожки» правой ноздрей. Слизистую носа обожгло, словно он засунул туда кусок сухого льда, но ощущение казалось скорее приятным, как будто стоишь на пороге нового приключения. Недолго думая, Фрэнсис втянул оставшуюся половину «дорожки» левой ноздрей, затем встал и потянулся.
Что задень! Ничего хорошего, только сплошная полоса вызвавших мигрень мелочей, перемешанных со всякой ерундой, да еще на фоне общей некомпетентности его помощников. Вместо глазури — жуткое похмелье, в качестве украшения — желудочно-кишечное расстройство, вот и готов забавный торт, который тебе предлагают, когда хотят поиметь. Подобное дерьмо всякий, кому приходится вкалывать, жрет каждый чертов день.
Все могло быть гораздо хуже, если бы его окутанной удушливым запахом помощнице не удалось самостоятельно разобраться с парочкой сбоев. Фрэнсис оценил ее помощь. Возможно, в конце концов она справится с работой. Он дал себе зарок, что все-таки запомнит ее имя.
Наркотик мало-помалу проникал в его нервную систему. Участился пульс. Поднялось кровяное давление. Усталость, притягивающая шею к земле, как какая-нибудь гигантская наковальня, внезапно наполнилась гелием и унеслась в небеса. В голове зажглись праздничные огоньки, а зеркальный шар стал стремительно кружиться. Фрэнсис ожил.
День оказался не совсем уж удручающим. Почва была подготовлена, основная часть работы сделана — вся эта административная тягомотина, от которой никуда не деться, когда вы подготавливаете высадку полчища ненасытных ртов на несколько месяцев. В качестве бонуса он даже познакомился с чертовски красивым парнем. Явно традиционной ориентации, но, как говорится, у каждого своя цена. И, как подсказывал Фрэнсису опыт университетской юности, обычно хватало пары бокалов «Маргариты», чтобы самые отъявленные любители женщин сменили предпочтения.
Фрэнсис не забыл, что у него еще осталось на сегодня одно дело: деловая встреча с парнями из Лас-Вегаса. Вернее, так — несколько доброжелательных улыбочек и радушных обменов любезностями с предполагаемыми компаньонами, после чего он свободен как ветер. Тогда почему бы ему не начать отрываться прямо сейчас?
Он вытащил свежевыглаженные брюки и посмотрелся в зеркало. Что ж, выглядел он довольно хорошо. Подтянут. Красив. На носу от солнца выступило несколько проказливых веснушек. Фрэнсис взъерошил пальцами волосы, чтобы придать себе немного беспечный вид, и надел рубашку в гавайском стиле, которую приобрел в сувенирном магазинчике гостиницы. Снова внимательно осмотрел себя, развернулся в профиль и тут понял, что чего-то не хватает.
Фрэнсис достал пузырек с таблетками из ящика и вытряхнул их на руку. Сначала он остановил свой выбор на левитре, потому что она действует в два раза быстрее, чем виагра, и закинул одну таблетку в рот. Потом вдруг вспомнил, что ему предстоит долгая ночь, а левитра скоро перестанет действовать, поэтому подстраховался еще и таблеткой виагры.
К тому времени, как открылись двери лифта и мелодичные звуки гавайской музыки приветствовали Фрэнсиса в гостиничном баре, расположенном на открытой террасе, варденафило-силденафило-цитратно-метамфетаминовый коктейль ударил ему в голову, как разбушевавшийся дикий мул. Член выпрямился в штанах во всю стать, огромный и пульсирующий, словно готовая к запуску ракета. Казалось, если бы на теле не было просторной гавайской рубашки, то его пенис, не обращая внимания на правила приличия, совсем бы вылез наружу, чтобы осмотреться. Фрэнсис уже едва передвигал ноги, а мозг посылал сигналы со сверхзвуковой скоростью, отчего сразу стало жарко, все зачесалось и его залихорадило.
Фрэнсис заметил, как с дальнего конца террасы ему машут парни из Лас-Вегаса. Ему прежде уже доводилось с ними работать — не то чтобы он их хорошо запомнил, но узнать узнал. Они занимались поставкой продуктов питания. Помогали съемочной группе набивать пузо откровенно дрянной жирной едой, чтобы заполнить бесконечные часы ожидания и заглушить выворачивающую внутренности тревогу, являющиеся неизменными спутниками съемок. Именно из-за этих парней местные жители готовы были буквально повыскакивать из штанов.
