Джозеф смотрел, как заканчиваются занятия в группе по йоге. «Намастэ» и «спасибо» сорвались с губ участников. Инструктор по йоге обменивалась рукопожатиями и кивала на прощание нескольким практикующим, пока скатывала свой тростниковый коврик.
А потом направилась прямиком туда, где сидел Джозеф. Он смотрел, как она приближается, гордо неся свое гибкое и стройное тело, напоминая изящного дикого леопарда в обтягивающем трико. Рыжевато-светлые волосы были собраны в конский хвост, открывая редкие веснушки на лице и свидетельствуя о пренебрежении истинной спортсменки к косметике.
— Извините, но вы случайно не Джозеф Танумафили?
Джозеф задрал голову:
— Мы знакомы?
Инструктор по йоге покраснела:
— Я училась в школе на пару классов младше.
Джозеф кивнул, затем поднял половину папайи:
— Хотите фрукт?
— Спасибо.
Она присела, скрестила ноги в полулотосе и улыбнулась, когда Джозеф протянул ей ломтик папайи.
— Простите, но я не помню вашего имени.
— Тамара Коллинз.
Джозеф наблюдал, как девушка высасывает мякоть из кожуры. У нее были чувственные полные губы, узкое и худое лицо, как у профессионального серфера, и вся она выглядела какой-то угловатой, что показалось ему совершенно очаровательным. Он в смятении замотал головой:
— Ты думала, что я должен помнить тебя.
Тамара откусила маленький кусочек папайи.
— Я перешла в десятый класс, а ты уже заканчивал. И в те времена я была довольно необщительной.
— Мы когда-нибудь разговаривали?
— В библиотеке. Ты сказал мне, что Эдгар Алан По — твой любимый американский писатель.
— Как ты еще помнишь это?
Лицо Тамары покрылось красными пятнами.
— Я тогда в тебя втрескалась по уши.
Джозеф удивился:
— Я-то думал, что меня даже никто не замечает.
В голубых глазах Тамары вспыхнули искорки.
— Можно задать тебе один вопрос?
— Конечно.
Она медлила:
— Я хочу сказать… гм, вот, начну лучше так. Я слышала, что ты расстался со своей девушкой.
Джозеф слегка поморщился:
— Маленький остров.
— Но это правда?
— Да.
— Тогда… не хочешь встречаться со мной? То есть я хочу сказать, мы могли бы сходить куда-нибудь вместе или… что-нибудь еще?
Поначалу Джозефу стало как-то не по себе, но потом он вспомнил, что теперь он свободный человек и может пойти выпить в бар с кем угодно.
— Да, было бы славно.
Тамара вскочила:
— Как насчет бара «Индиго» около семи часов?
— Увидимся там.
Джозеф смотрел, как она уходит. Ее ягодицы были такие накачанные и круглые, что это почти пугало. Душу переполняли противоречивые эмоции. Он думал, что, возможно, почувствует к себе отвращение, а на самом деле его охватила странная легкость.
Он все еще пребывал во власти этого непонятного облегчения, когда позвонил Стэнли. До того уже дошли слухи, что Джозеф больше не работает с дядей, и он захотел встретиться.
И впрямь остров их оказался просто крошечным.
Юки откладывала этот визит так долго, как только могла. Она не имела ни малейшего представления, что скажет. Даже не знала, как подступить к этому. Следовало ли ей начать судебный процесс против Фрэнсиса, студии и всей кинокомпании? Или же просто спустить все на тормозах? Как следовало отреагировать на то, что сделал ее босс? Что именно предписывает сделать устав, когда твой начальник пытается кончить на тебя?
Фрэнсиса избили, он находился в больнице, и она не испытывала никаких угрызений совести. Совсем никаких. Да и как можно было? Если она хотела отплатить ему, то Лоно сделал это за нее, когда познакомил Фрэнсиса со своим кулаком. Это более надежная и действенная форма справедливости, чем всякие там судебные иски. Ведь Фрэнсис запросто может купить себе судебную защиту самых лучших адвокатов. И зачем она, его жертва, должна потом сидеть в суде и позволять им поливать грязью собственную репутацию и сексуальность, когда гораздо лучше чувство мести удовлетворял вид валявшегося на пляже отлупленного Фрэнсиса?
Юки была во всеоружии, она решила вести себя с Фрэнсисом как занудная стерва. Войдет, протянет ему для подписи какие-нибудь бумаги, может, даже опорожнит на Фрэнсиса содержимое его подкладного судна. Возможно, она дотронется до его пениса, о чем он так умолял на пляже. Только в этот раз он ее не захочет. В этот раз она принесет клещи.
Но когда Юки пришла в больницу и увидела, в каком жалком состоянии пребывает Фрэнсис, то вспомнила свою клятву избавить его от негативной энергии. Кроме того, консультант по личностному росту всегда повторял, что ей необходимо научиться выпускать на свободу отрицательные эмоции. Распознать их в себе и затем отодвинуть в сторону. Дхарма, священный закон, учит состраданию, а не ненависти. Путь к просветлению лежит через прощение, а не возмездие.
Юки глубоко вздохнула, очищая себя от негатива, и призвала на помощь каждую оставшуюся в ней крупицу сущности Будды.
— Привет.
Фрэнсис открыл глаза и взглянул вверх. На него тотчас же нахлынули стыд, сожаление и угрызения совести. Лицо покрылось красными пятнами, и он не смог смотреть ей в глаза.
— Я не знаю, что сказать. Мне очень жаль.
— Вы были довольно пьяны.
— Вы слишком добры ко мне.
Юки поняла, что он сильно расстроен.
— Вы в порядке?
Фрэнсис пожал плечами:
— Они не знают.
— Почему? Что произошло?
— Вы видели, что случилось?
Она кивнула:
— Было темно. Я не многое сумела рассмотреть.
— Дело не в избиении. У меня сломано два ребра, а челюсть и сейчас болит… Но проблема не в этом.
Фрэнсис приподнялся, сморщившись от боли.
— Знаю, что рискую прослыть очередным Томасом Кларенсом с его сексуальными домогательствами к подчиненным, но позвольте мне только сказать, что мое хозяйство оказалось неисправным.
Юки не горела желанием обсуждать его хозяйство. Она обратила внимание на многочисленные букеты, наполняющие палату благоуханием.
— У вас тут красивые цветы.
Фрэнсис уныло улыбнулся:
— Они очень переживают. — Затем он впервые посмотрел ей прямо в глаза. — Вы видели, кто это сделал?
Она кивнула.
— Вы скажете мне, кто это был?
— Нет.
