Мистер Трампер задумался. До сей минуты он не пытался анализировать природу странного звука. Он попытался воспроизвести услышанное и прочел в глазах собеседника открытое недоверие.
— Не может быть, — сказал Лайонел, — таких звуков не бывает.
Мистер Трампер с досады исполнил что-то вроде вступительных па африканского танца.
— Неважно, какой звук я издал! — воскликнул он. — Какая разница, что это был за звук? Важно, что кто-то вообще издавал звуки в моем шкафу.
— С чего вы взяли, что он у вас в шкафу?
— Я же вам объяснил. Звук донесся из моего шкафа.
— Может быть, из коридора.
— Повторяю, звук донесся из шкафа.
— Это вы так думаете, — поправил Лайонел. — Вы заглянули внутрь?
— Нет.
— Почему?
— Я… э… это не мое дело. Тут нужен кто-нибудь помоложе.
Тонкие брови Лайонела Грина поползли наверх.
— Вы же не хотите предложить это мне?
— Хочу.
— Невозможно. У меня нет времени. Сами знаете, как тетя Кларисса не любит, чтобы опаздывали к обеду. Я только-только успею принять ванну.
— Вы боитесь! — вскричал мистер Трампер, отбрасывая всякую учтивость.
— Ф-фу! — И Лайонел, потрясая губкой, прошествовал вниз.
Мистер Трампер остался стоять на лестнице, трясясь от злости. Грубое поведение Лайонела Грина само по себе могло бы разбудить спящего в нем демона, вдобавок он испытывал глубочайшее презрение. Он был уверен, что правильно объяснил нежелание Лайонела Грина придти на помощь. Мистер Трампер знал, что миссис Корк боготворит племянника, но ничуть не сомневался, что этот племянник — трус.
Он все еще кипел бессильной яростью, когда на лестнице появилась Энн. Секретарькомпаньонка жила в комнатке под крышей.
— Ой, здравствуйте, мистер Трампер, — сказала она удивленно. Маленький щеголь редко расхаживал по дому без пиджака.
Мистера Трампера немного успокоил ее заботливый тон. Он не ждал от нее практической помощи, поскольку относил секретарей-компаньонок наравне с горничными к непротивленцам этого мира, однако она готова была выслушать, а именно в сочувственном слушателе он сейчас нуждался сильнее всего. До сих пор ему попадались только глухие аспиды, которые затыкают уши и распевают — «Ты — лучше всех», или заносчивые трусы, которые увиливают от прямого долга под предлогом, что опоздают к обеду и рассердят тетушек.
— Ой, мисс Бенедик, — пропищал он. — Не хочу вас пугать, но у меня в шкафу вор.
Он не зря рассчитывал на женскую отзывчивость. Глаза у Энн округлились. Веселенькие дела творятся в Шипли-холле, подумала она.
— Вор?
— Да.
— Откуда вы знаете?
— Я его слышал.
— Вам не могло это показаться?
Для человека, рассказывающего о ворах в шкафу, этот вопрос прозвучал совсем иначе, чем утверждение, приправленное безупречным оксфордским выговором, что ему померещилось. Мистер Трампер был благодарен за явное внимание и тревогу. Энн и прежде ему нравилась. Он искренне надеялся, что миссис Корк ошибается насчет ее чувств к Лайонелу Грину; одна мысль, что кто-то любит Лайонела Грина, вызывала у мистера Трампера тошноту.
— Уверяю вас, что не ошибся. Он издал звук.
— Какой звук?
Тот же вопрос из уст Лайонела Грина взбесил мистера Трампера; может быть, поэтому он так плохо изобразил чихающего сыщика. На этот раз у него получилось куда естественнее. Звук по-прежнему не имел ничего общего с чихом, но по крайней мере в нем отсутствовала потусторонняя составляющая, наводящая на мысль об ином, более страшном мире и укрепившая скептицизм Лайонела Грина. Вы не могли бы сказать, к какой области жизни относится этот звук, но все же согласились бы, что такое бывает.
— Что-то вроде этого, — сказал он.
Энн задумалась, и немудрено — перед ней разверзлись неведомые глубины.
— Вы не думаете, что это кошка?
— Какая кошка?
— Любая. Кошки издают такой звук, когда на них наступишь. Хотя, конечно, — великодушно продолжала Энн, видя, что ее собеседнику больше не вынести, — вы на кошку не наступали.
— Какую кошку?
— Которая в шкафу, если бы она там была, но, разумеется, ее не было, — сказала Энн.
Мистер Трампер стиснул руками лоб. На мгновение у него возникло жуткое чувство, что он рушится в пропасть, ясно сознавая, что происходит, но не в силах ничего изменить. Что-то подобное испытывали гадаринские свиньи, выходя на финишную прямую.
— Можно, мы не будем говорить о кошках? — хрипло взмолился он. — Это только замутняет дело. Могу твердо заверить вас, мисс Бенедик, что у меня в шкафу человек. Кстати, — продолжал мистер Трампер, светлея, поскольку сообразил, что именно этого довода не хватало повествованию, — я его видел.
— Так вы заглянули в шкаф?
Мистер Трампер торопливо мотнул головой. Он чувствовал, что нить разговора снова ускользает из его рук.
— Нет, — отвечал он. — Это было раньше. Я выходил из бильярдной и видел, как кто-то очень быстро взбежал по лестнице.
— Ух ты! — вскричала Энн. Все это начинало походить на правду. — И что ж вы?
— Ничего. Он мелькнул, как молния, и я, естественно, решил, что это кто-то из домашних. Теперь я убежден, что это был вор. Он, вероятно, взбежал по лестнице и укрылся в моей комнате.
— Наверное, услышал чьи-то шаги.
— Наверное.
— И спрятался в шкаф.
— Точно.
— А что вы сделали, когда он издал звук?
— Опешил.
— И не проверили, кто там?
Мистер Трампер поежился.
— Нет, — отвечал он, — не проверил.
— Интересно, он еще там?
— Безусловно. Я бы видел, если б он вышел.
— Мне кажется, — сказала Энн, — что первым делом надо собрать народ. Здесь нужен крепкий помощник, а то и два. Почему бы не обратиться к мистеру Эдеру?
— Я пробовал, но он в ванной, и я не сумел до него докричаться. Тогда я подошел к Лайонелу Грину. Он сделал вид, что не верит ни одному моему слову. На самом деле, — мстительно добавил мистер Трампер, — он просто струсил.
Энн вздрогнула.
— Ну нет!
Мистер Трампер был непреклонен.
— Струсил, — повторил он. — Испугался до полусмерти. Улизнул, наотрез отказавшись мне помочь.
Энн закусила губу. Трудно гордой девушке признать, что в ее избраннике отсутствует главное мужское качество. Она много бы дала, чтобы отмахнуться от обвинения, но, увы, не могла. Она помнила историю с чучелом антилопы. Если человек, отказавшийся войти в теткин кабинет, отказывается лезть в шкаф к вору, он делает это из малодушия. На мгновение у Энн вновь закралось неприятное подозрение, что Лайонел не лучше всех, а хуже многих. Она попыталась прогнать эту мысль, но мысль не уходила. Ядовитый шип засел прочно.
