— Поразительно! — воскликнул он. — Только я сказал «Выйди в сад вечерний, Мод», и тут появляетесь вы. Другие назвали бы это совпадением, но я склонен видеть здесь передачу мыслей. Вы знаете, что там дальше?
— Где?
— После «Выйди в сад вечерний, Мод».
— Не знаю.
— В вашем домашнем образовании явные пробелы. Вам надо было отправиться в Роудин, там бы вас накачали под завязку. О, Господи! «У ворот стою один»!
— Что вы такое несете?
— Это четвертая строка. Значит, вторая должна кончаться на «льдин», «седин», «господин» или что-нибудь в том же роде. Мы подбираемся ближе.
Энн почувствовала, что события развиваются в неверную сторону.
— Я пришла не для того, чтобы говорить о поэзии.
— Неважно, зачем вы пришли. Главное, вы здесь. Это прекрасно.
— Я должна вам кое-что сказать.
— Я тоже. У нас будет долгая, уютная беседа.
Энн попыталась зайти с другой стороны.
— Мой дядя…
— Дай ему Бог здоровья.
— … только что сообщил мне ужасную вещь.
Джеф сочувственно кивнул.
— С ним такое бывает, — сказал он. — И все равно это настоящий английский джентльмен старой закваски.
— Слушайте!
— Слушаю.
— Он сказал, что был в вашей комнате.
— Ничего страшного. Передайте ему, пусть заходит туда, как в свою.
Энн начала притоптывать ногой по мшистой дорожке, жалея, что из-за темноты Джеф не видит ее лица. Выражение рассчитанной суровости, чувствовала она, вызвало бы расспросы и позволило быстрее перейти к сути.
— Если вы дадите мне закончить…
— Конечно, конечно. Продолжайте.
— Спасибо. Дядя недавно заходил в вашу комнату. На столе лежала книга. Он взял ее и взглянул на первую страницу.
Эйфория Джефа пошла на убыль. Он корил себя за беспечность, с которой оставил подписанную книгу в таком месте, где ее мог увидеть прославленный своей любознательностью шестой виконт Аффенхемский. Он начал понимать, почему ему в некоторые моменты разговора казалось, что Энн, против обыкновения, не в духе.
— Да? — осторожно спросил он.
— Там было имя. Дж. Дж. Миллер.
— А, эта…
— Что значит «а, эта»?
— Значит, что книга Миллера. Давно собираюсь вернуть.
— А, ясно, — сказала Энн очень ласково и тихо, словно ее позабавило мелкое недоразумение. — Так это не ваша книга?
— Нет. Моего друга Дж. Дж. Миллера.
— Я думала, это вы Дж. Дж. Миллер.
— Нет, нет. Моя фамилия Далримпл. Джеффри Далримпл.
— Ясно.
Энн на мгновение замолчала. Она подняла глаза к небу, дивясь, что молния не ударит с вышины и не испепелит лжеца. Ее ярость сменилась странным затишьем, как бывает с чайником, слишком долго кипевшим на плите.
— Так ваше имя Далримпл?
— Да. Но продолжайте звать меня Джефом.
— Но вы знаете мистера Миллера?
— Да, немножко. Славный малый.
— Неужели?
— Я кое-что вам о нем расскажу. Он — трепло. У него язык без костей. Главное, не судить его по тому, что он несет. Например, если он любит девушку, та может усомниться в его серьезности. Она может решить, что он подшучивает, оттого что он болтает о том, о сем и никак не может перейти к главному. Может даже показаться, что он просто любит слушать свой голос. На самом деле это просто робость.
— Робость?!
— Вы не поверите, но я очень робок.
— Мне казалось, вы говорите о мистере Миллере.
— Да. Запутался. Мы с ним очень похожи.
— Примите соболезнования.
— Э?
— По-моему, мистер Миллер — один из самых гнусных людей на земле.
— Ну, что вы!
— Посмотрите, как он обошелся с племянником миссис Корк. Может быть, он вам рассказывал?
— Вы о деле «Пеннифадер против Тарвина»? Кажется, он что-то такое упоминал.
— Так ваша фамилия Далримпл?
— По-моему, вы уже спрашивали.
— Просто меня это удивляет.
— Удивляет? А, вы думали, будто моя фамилия — Эдер? Нет, Эдер — мой псевдоним.
— Тогда, наверное, в программке была опечатка.
— В какой программке?
— В программке матча между Англией и Шотландией в Твикенхеме.
Джеф на мгновение замолчал.
— Вот как? — сказал он. — Вы там были?
— Да. Там-то я вас прежде и видела. Вы играли за Англию, и в программке было написано Дж. Дж. Миллер.
Джеф замолчал надолго. Он думал возмутиться оплошностью распорядителей матча, потом решил, что не стоит.
— Я понял, — сказал он. — Это в значительной мере подрывает теорию Далримпла.
— Да уж.
— Мне, наверное, следует внести ясность.
— Если вы считаете это нужным.
— Меня зовут Дж. Дж. Миллер.
— Что я вам и говорила.
— Да. Надо же, вы были тогда в Твикенхеме! Хорошая была игра, как вы думаете? Нам повезло, что мы не продули. Крепкие ребята, эти шотландцы. Удивительное дело: образование в Метчинсоне, Феттесе, Лоретто и подобных заведениях воспитывает твердость колен и умение прошибать грудную клетку навылет. У меня еще несколько недель все болело. Не знаю, насколько вы разбираетесь в американском футболе, но я был полузащитником, и мне выпала обязанность бросаться на мяч. Впредь я намерен коллекционировать старинный фарфор.
Энн снова начала постукивать ногой о дорожку.
— Жаль, эти шотландцы вас не убили, — процедила она сквозь зубы. Миссис Моллой, крупная в этом специалистка, ее бы одобрила.
К Джефу начала возвращаться прежняя уверенность трубадура. Он убеждал себя, что, хотя вопрос еще не улажен, все может закончиться хорошо. Люди, напоминал он себе, выкручивались и не из таких переделок. Взять хоть его первый детектив. Там героиня порвала с героем — одноглазый китаец сказал ей, будто он, герой, убил ее брата Джима. Разыгралась бурная сцена, она пообещала герою никогда его больше не видеть и даже вспоминать не иначе как с отвращением. Однако в последней главе все уладилось.
— Может быть, дядя говорил вам, что я помолвлена с Лайонелом Грином.
— Да, говорил. Я был в ужасе.
— Вот как?
— В полнейшем ужасе. Если вы внимательно читали отчет о деле «Пеннифадер против Тарвина», то хорошо представляете, что такое Вонючка Грин.
