— Я… это… Никого не видел…
Подруга заволновалась:
— Как это — не видел? Он минуту назад сюда вошел! Что значит — не видел? Или так увлекся веселыми картинками из подросткового журнала, что ничего вокруг не замечал?
Консьерж еще больше смутился. Мне даже стало его жалко: ну, зачитался парень! Так это ж здорово! Любовь к чтению так несвойственна современной молодежи…
— В туалет я отлучался, — повинился любитель современной эстрады.
— Вот работнички, а?! — прошипела Катерина. — Небось сменщик твой пост ни на минуту не покидает, а как же? Старая гвардия! А тебе, юноша бледный, могу дать бесплатный совет: учись контролировать мочевой пузырь, пригодится в жизни! Пошли отсюда, Саня. Господи, страшно представить, какое будущее всех нас ждет с таким вот молодым поколением! И как, спрашивается, эдаким балбесам доверить родину?! Смена, блин!!!
Продолжая ворчать, Катька увлекла меня к лифтам. Великовозрастный балбес ничего против не имел, он даже не спросил, как положено в таких случаях, к кому направились гости.
Квартира Михаила Саламатина видимых следов взлома не носила. На ней красовалась милицейская бумажка с фиолетовой печатью и непонятной закорючкой. Перед мысленным взором как-то сам собой возник образ следователя, который нас допрашивал, и я решила, что такая вот каракатица вместо подписи подходит только ему: человек он, на мой взгляд, мутный, значит, и подпись должна быть примерно такой же.
Тем временем Катерина тщательно изучила и разве только не обнюхала опечатанную дверь. По тому, как она скривилась, я имею в виду Катьку, а не дверь, я поняла, что подругу постигло глубокое разочарование:
— Черт! Не может быть, чтобы я ошиблась. Ты ведь тоже видела, что американец вошел в подъезд. Видела, Сань? — Кивком головы я подтвердила свое согласие. Макферсон, действительно, в подъезд входил. Соблазнительная версия о том, что он ушел чердаками, умерла, не родившись, потому что в доме имелся всего один жилой подъезд, а сам чердак если и был, то использовался по прямому назначению — в качестве складского помещения. Подружка в крайней степени задумчивости и недоверия еще довольно длительное время моргала на дверь. В ее взгляде ясно читалась аксиома: раз человек вошел в подъезд и не вышел из него, значит, он непременно должен быть здесь. — Черт! — повторила в сердцах Катерина. — Не мог же здоровый мужик просочиться сквозь стены?!
— Может, он телепортировался на планету Каракатук? — ухмыльнулась я. Честное слово, я ничего особенного не имела в виду, просто вспомнила чокнутого Академика с торчавшими из носа разноцветными проводками. Но Катькина реакция оказалась, мягко говоря, неадекватной: она округлила глаза до совершенно неприличных размеров, хлопнула себя по лбу и со словами: «Эйнштейн отдыхает!» — увлекла меня вниз по лестнице. Секунду спустя мы уже звонили в дверь Саламатина-старшего.
На этот раз из носа Академика никакие проводки не торчали, зато голову украшало какое-то непонятное сооружение из обычной пищевой фольги. Что-то вроде древнерусского шлема, только вместо остроконечного шпиля, венчавшего головные уборы богатырей, шапку Саламатина-старшего украшала длинная антенна с «вилкой» на макушке, изготовленная из медной проволоки.
— Ку, Игорь Юльевич! — следуя примеру героев одного известного фильма, Катька ладошками похлопала себя по щекам, после чего присела, разведя руки в стороны. — А мы к вам!
Должно быть, с момента последнего сеанса связи с каракатукчанами (или каракатукцами?) в сознании Игоря Юльевича произошли необратимые изменения, а может, какой-нибудь представитель дружественной планеты сидел сейчас на кухне Академика — словом, папа-Саламатин впустить нас в квартиру не пожелал.
— Что нужно? — не слишком любезно поинтересовался он, переступив порог и для надежности прикрыв дверь.
— Разве вы нас не пригласите? — Катька возмущенно выставила вперед свой бюст шестого размера.
Академик скосил глаза на монумент, взволнованно задышал, но входную дверь прикрыл еще плотнее.
— Вас легче не впустить, чем потом выгнать, — проворчал Игорь Юльевич. — Что угодно, дамы? Я сейчас не расположен принимать гостей. У вас ко мне дело?
— Ага. К вам, часом, иностранец американской национальности не заходил? Рыжий такой, здоровый… Он еще по-украински лопочет, — пояснила Катерина цель нашего визита к Академику. Непонятно почему, но эта реплика заставила Игоря Юльевича громко рассмеяться:
— Ха-ха-ха! Ну, развеселили старика! Американец, говорящий по-украински! Хотелось бы услышать. Это, наверное, смешнее, чем Луи де Фюнес!
Катерина сердито засопела, готовилась, похоже, пойти в лобовую атаку на дверь. До этой минуты я пряталась за широкой спиной подруги, всерьез опасаясь, что Игорю Юльевичу снова придет в голову мысль отправить меня с миссией спасения на Каракатук. Однако при виде решительных намерений Катьки я осмелилась выглянуть из укрытия и робко поинтересоваться:
— Так вы не видели американца? Он к вам не заходил?
— Нет, конечно.
— И мы можем в этом убедиться? — не унималась Катерина. В желании попасть в жилище Академика она была тверда, как гранит науки.
По смутной тени, павшей на лицо Игоря Юльевича, стало понятно, что в его больной голове начали зарождаться какие-то нехорошие, но, несомненно, коварные планы. Они могли здорово осложнить нам жизнь, потому я, желая успокоить легковозбудимую нервную систему Саламатина-старшего, торопливо пообещала:
— Честное слово, мы только осмотрим вашу квартиру и уйдем.
Игорь Юльевич хмыкнул, но все-таки посторонился.
Как это ни покажется странным, но Макферсона в гостях у Академика не оказалось. Мы тщательно обследовали каждый сантиметр домашней лаборатории, заглянули во все шкафы, под все кровати, а Катька сунула свой нос даже в холодильник. Все время обыска хозяин квартиры индифферентно стоял в сторонке, ухмылялся и, казалось, происходящим совсем не интересовался. Думается, Игоря Юльевича даже забавлял произвол, учиненный двумя бесцеремонными девицами.
— Нашли пропажу? — ехидно поинтересовался Игорь Юльевич, когда мы с Катериной, растерянно переглядываясь, топтались посреди кабинета. — В таком случае попрошу вас покинуть помещение, ибо у меня имеются более важные дела.
— Опять сеанс связи с Каракатуком? — ласково улыбаясь, предположила Катерина, но вдруг зловеще прищурилась и пообещала: — Слушай сюда, профессор! Если узнаю, что ты замыслил какую-нибудь пакость против иностранного гражданина, это будет последняя мысль в твоей каракатукской башке! Усвоил?
Ответа подруга дожидаться не стала и проследовала к выходу твердой походкой Каменного гостя. Следуя за ней в фарватере, я не удержалась и снова глянула на странное пятно на потолке, привлекшее мое внимание еще во время нашего первого визита к Академику. И чем оно меня так заинтересовало? Может, своей необычной формой?
Охранник-балбес при виде нас уткнулся носом в газету и сделал вид, что никого не замечает. Подростковый журнал, должно быть, он уже освоил. Из чистого любопытства я глянула через плечо парня. «Новая экономическая газета» — бросился в глаза крупный заголовок, однако восхищаться интересом юноши к мировой экономике я все же не стала, потому что газета лежала вверх ногами.
