— Милорд, как и многие женщины, которых почему-то
считают неспособными к образованию, Изабелла была неграмотной. Она не могла
написать вам записку — так же, как я не способна лишить человека жизни, как вы
не способны испытать хоть какое-то чувство из-за вашей высокомерности и
толстокожести. — Она чихнула три раза кряду. — Святая Лючия, скажи
мне, чем вызвано это бесконечное чихание?
Утерев рукавом нос, Бьянка попыталась обуздать закипавший в
ней гнев. Она нашла в комнате труп вместо живой подруги, встретила этого
надутого истукана, который не нашел ничего лучше, чем обвинить ее в убийстве, а
тут еще собственный организм предал ее, подцепив эту мерзкую простуду, которая
не дает ей покоя! Девушка чувствовала, что еще немного — и она сорвется.
Йен украдкой наблюдал за ее отражением в оконном стекле,
видел, как его собеседница пытается справиться с чиханием, и… не чувствовал
ничего похожего на превосходство. Уже так давно никто не производил на графа
какого-то впечатления, что он и забыл, как можно себя при этом чувствовать.
Однако похоже, девушка пришлась ему по нраву, и скрепя сердце Йен вынужден был
признаться себе, что восхищен ею. Ее уверенность в собственной невиновности
была так проста, естественна и очевидна! Только сейчас Йен Фоскари понял, что
не знает имени этой необыкновенно умной и красивой женщины, хотя она,
несомненно, знала, кто он такой. Даже думая о том, что она может оказать
неоценимую помощь в расследовании убийства Изабеллы, граф не мог не замечать
изящных изгибов ее стройной фигуры, ее блестящих локонов, выбившихся из
прически и пляшущих на ее шее, и…
Он что, лишился рассудка?! Возможно, эта женщина — убийца.
Ум женщины настолько изворотлив, что она может сделать все, что угодно, лишь бы
казаться невинной и сбросить со своих хрупких плеч груз вины. Йен уже давно
усвоил этот урок и не позволит одурачить себя еще раз, какими бы интересными ни
были плечи этой особы, что стоит сейчас перед ним.
— Что ж, теперь моя очередь задавать вопросы, —
промолвил граф. — Это будут совсем простые вопросы, на которые даже вы
сможете ответить без труда. Итак, кто вы?
Девушка даже не повернулась от окна.
— Мое имя — Бьянка Сальва, я дочь…
Она снова чихнула, и Йен воспользовался моментом, чтобы
перебить ее:
— Не продолжайте, я слышал о вашей семье. — Если
он и был поражен тем, что девушка из знатной семьи стоит в залитом кровью
платье в доме убитой куртизанки, то не подал виду, подтвердив тем самым
репутацию о невозмутимого, сдержанного человека. — Не были бы вы так
добры, синьорина Сальва, сказать мне, что делаете здесь?
Бьянка не лгала никогда в жизни, даже ребенком. Как и во
всех других случаях, когда она признавалась в своих проступках, добрый и
понимающий отец прощал ее. Но он уже умер, а этот твердокаменный граф д'Аосто,
вероятно, не более чувствителен, чем мраморная колонна.
— Я предпочла бы не отвечать на этот вопрос, милорд. Не
вижу, какое отношение это имеет к смерти несчастной Изабеллы.
— Почему я должен вам верить?
Бьянка решила ответить вопросом на вопрос:
— А какой у меня должен быть мотив убийства?
— «Женщинам не нужны мотивы, им хватает и
средств», — процитировал Йен старинную венецианскую пословицу. — Вам
бы лучше отвечать на вопросы, чем задавать их. И что, по-вашему, я должен был
делать, когда увидел вас с окровавленным кинжалом в руках у мертвого тела? Вы
же первая подозреваемая. — Он пожал плечами. — Что бы вы подумали на
моем месте? Как бы повели себя?
— По-моему, стоит попытаться разыскать настоящее орудие
убийства, а не эту аляповатую игрушку. Найти человека, который пошел на такие
траты, чтобы заказать кинжал и выдать вас за убийцу.
Йен решил не попадаться на ее наживку и не спрашивать,
почему буйное воображение внушило ей столь нелепые мысли. А если даже она сама
и не совершила преступления, то, без сомнения, приведет его к настоящему
преступнику. Граф со своей обычной проницательностью оценил ситуацию и пришел к
выводу, что Бьянка может быть ему очень полезна.
Вот именно — полезна. В мгновение ока Йен понял, что
убийство лишь отчасти волнует его. Глядя на стоявшую перед ним красавицу, граф
придумал, как урезонить Франческо и Роберто, донимавших его разговорами о
браке. На самом деле утром он попросту сбежал из дома, якобы подчиняясь просьбе
Изабеллы (это могла быть и Бьянка, и вообще кто угодно) срочно прийти к ней. И
вот судьба дарует ему шанс навсегда отвязаться от дядюшек. План, пришедший ему
в голову в считанные секунды, был прост и безупречен. Если он обручится с этой
на вид опасной представительницей семейства Сальва и привезет ее в свой дом, то
через три-четыре дня Франческо и Роберто, равно как и все остальные Арборетти,
будут умолять его разорвать помолвку и вернуться к холостяцкой жизни.
Заговорив, Йен уже наслаждался чувством победы:
— Видите ли, синьорина, у меня есть план. Бьянка ждала,
когда он продолжит, но, не выдержав затянувшегося молчания, заговорила:
— Ох, милорд, я вижу, что вы решили дождаться, пока
тело разложится, так что проблема исчезнет сама собой.
Йен предпочел не замечать ее насмешек.
— Я хочу задержать вас до тех пор, пока вы не скажете
мне, что делаете здесь, и не поведаете всего, что вам известно об Изабелле.
Бьянка побледнела. Теперь, когда ее брат уехал в очередное
неожиданное путешествие, некому будет защитить ее от гнева тети и дяди, если
только они узнают, что она побывала в доме Изабеллы. Это, пожалуй, разгневает
их больше, чем обвинение их племянницы в убийстве.
Йен с удивлением заметил, что его слова немало смутили ее.
Не исключено, размышлял он про себя, что она и в самом деле невинна.
Заметив, что его последние слова произвели на Бьянку
впечатление, граф решился продолжить:
— Есть, конечно, другой вариант, но, боюсь, он
понравится вам еще меньше. Я хочу получить от вас исчерпывающую информацию, и
если вы согласитесь переехать в мой дом, то я смогу расспрашивать вас в
свободное время — где и когда я захочу. У меня в доме вышколенная прислуга.
В его последних словах прозвучала явная угроза, однако это
не пугало Бьянку — как не пугали и слухи о графе, которые время от времени
доходили до нее. Жилье в доме графа явно будет более комфортным, нежели камера
в одной из венецианских тюрем. Разумеется, неприлично одинокой женщине
оставаться под одной крышей со знатным холостяком, однако это куда лучше, чем
попасть в тюрьму.
— Видите ли, милорд, — заговорила она, —
несмотря на то что вы явно пытаетесь напугать меня, мне кажется, что ваше
последнее предложение наиболее предпочтительно. В общем, я принимаю его, но с
одним условием.
Йен слегка приподнял одну бровь.
— Вы даже представить себе не можете, как удивили
меня, — промолвил он.
Бьянка не обратила внимания на саркастический тон его
замечания.
