Она поднесла руку Бьянки к губам и поцеловала кончики
пальцев, не отводя пристального взгляда от ее глаз. Затем она повела плечом, и
оно как будто случайно обнажилось, а из глубокого декольте на свободу вырвался
кораллово-розовый сосок. Мора смущенно улыбнулась и опустила руку Бьянки вниз.
Ее теплая ладонь накрыла сосок, а затем Мора повернулась так, что в руке Бьянки
оказалась ее грудь целиком.
— Это то, что нравится Йену, — промурлыкала Мора,
направляя руку Бьянки. — А тебе нравится?
Бьянку словно околдовали: она не могла ни двигаться, ни
дышать. Ее тело было не в состоянии ни протестовать, ни откликнуться на ласку.
Кончики пальцев, прикасавшихся к нежной бархатистой коже Моры, затрепетали, и
Бьянка подумала, как, должно быть, Йен тоскует, лишенный возможности прижаться
к этой восхитительно полной груди. Она снова огорчилась, что ее тело не сможет
заменить ему наслаждение, которое он получал от пышных форм своей бывшей
любовницы. Даже Мора, казалось, не могла скрыть разочарование и взирала на нее
с оттенком сожаления.
Мора же боролась с соблазном прикоснуться к благоухающей
свежестью юности груди Бьянки. Она позволила себе лишь провести рукой по ее
вьющимся волосам и откинуть их прядь, ласково притронувшись к кружевам
декольте. Она предполагала сначала поцеловать девушку в затылок, затем в шею,
потом чуть ниже и еще ниже, исподволь освобождая ее грудь из тесного корсета.
Но времени на это не было, поэтому пришлось отказаться от постепенного развития
событий — им могли помешать в любой момент. Тогда Мора решительно притянула к
себе Бьянку и поцеловала ее в губы.
Этот поцелуй — горячий, страстный, жаждущий — ошеломил
Бьянку своей неожиданностью. Внезапно к ней вернулась способность здраво
рассуждать. Не может быть, чтобы Йен подослал к ней Мору, просто невероятно! И если
она позволит этой роскошной женщине соблазнить себя, то тем самым лишь усилит
боль, терзающую Йена, и станет пешкой в жестокой игре бывшей любовницы против
него. Бьянка резко отстранилась от Моры.
— Боюсь, мне пора возвращаться к гостям. Спасибо за урок, —
сказала Бьянка и вышла из комнаты.
Ее благодарность не могла примирить Мору с тем фактом, что
Бьянка посмела остаться равнодушной к ее любовным чарам. Она, Моргана да
Джиджо, пожертвовала своим временем и вниманием поклонников, чтобы поучить
уму-разуму бестолковую девчонку, и получила взамен лишь жалкое «спасибо». Мора
в ярости признала, что Бьянка перехитрила ее: она была допущена к ее телу,
смогла ощутить его мягкую податливость, позволила Море представить, насколько
приятна была бы близость с ней, но неблагодарно отвергла ее, развернулась и
ушла. Единственным утешением для Моры служило лишь предвкушение того, как
изумится и ужаснется Йен, когда Бьянка расскажет ему о том, что она сделала.
Возможно, этого будет достаточно, чтобы он отверг девчонку. Никому не дано
оскорбить Моргану да Джиджо безнаказанно. Девчонку ждет такая же судьба, какая
выпала и на ее долю. Теперь же следовало как можно скорее избавиться от вкуса
губ этой неблагодарной эгоистки, стереть из памяти ее образ. Мора решила
призвать одного из своих воздыхателей и уговорить его заняться любовью прямо
здесь, выказав тем самым еще большее неуважение к хозяину дома, чем попытка
совратить его невесту. Идея представлялась ей очень соблазнительной, но
осуществить ее в апартаментах, которые Йен когда-то устроил для нее, было бы
кощунством. Зато никаких препятствий для претворения в жизнь другого замысла
она не видела и не откладывая взялась за дело.
Близился рассвет, когда Бьянка, Тристан и Майлз проводили
последних гостей к гондолам. Себастьян откланялся несколько часов назад,
сославшись на какую-то таинственную встречу, Криспина и Йена никто не видел уже
несколько часов. Майлз, безнадежно влюбленный в Бьянку, осыпал ее комплиментами
по поводу того, как великолепно она выглядела на балу, подкрепляя их
замечаниями гостей, которые ему удалось подслушать. Но она была слишком
озабочена, чтобы внимательно слушать его и чтобы улыбнуться Тристану, который
подшучивал над тем, как стремительно она поймала в сети бедного Майлза. Ей не
терпелось поскорее разыскать Йена и узнать, доволен ли он тем, как она
держалась на балу. Когда Роберто и Франческо подошли, чтобы еще раз напоследок
выразить свое восхищение балом, она извинилась и оставила их.
Она направилась прямиком в свою комнату, а затем бросилась в
потайной коридор, ведущий в спальню Йена, и спустилась по лестнице. Она уже
взялась за ручку двери, когда до нее донеслись голоса.
Даже, скорее, не голоса, а стоны, которые становились все
громче и учащеннее. Бьянка замерла на пороге и постепенно стала различать
отдельные слова.
— Да, да, Моргана… О Мора, Мора, Мора!.. —
восклицал низкий мужской голос в экстазе.
Глава 19
Бьянке стало ясно, что пришло, наконец, время броситься в
канал. Оставалось лишь решить откуда. На крышу будет не так просто взобраться,
зато результат гарантирован. Бьянка устремилась вверх по лестнице потайного
коридора. Пересекая роскошную комнату, она не задержалась даже для того, чтобы
в последний раз полюбоваться великолепными фресками. Она в считанные секунды
преодолела первый пролет, но в середине второго внезапно налетела на какую-то
преграду.
Покуда Бьянка старалась вернуть потерянное при столкновении
равновесие, стена обрела пару рук, затем голоса.
— С вами всегда так, д'Аосто? — промолвил
некто. — Стоит вам произнести имя женщины, как она туг же бросается вам в
объятия?
— Это один из немногих даров, которым наделила меня
природа, — шутливо ответил Йен в тон своему собеседнику, но одного взгляда
на Бьянку было достаточно, чтобы он переменился в лице, заподозрив неладное.
Поэтому он поспешил крепко обнять ее, прежде чем представил своему
спутнику. — Дорогая, вы, конечно же, знаете графа д'Акилу. Он расспрашивал
меня о вашей работе по анатомии.
Бьянка уже встречалась с Алессандро Корнаро, графом
д'Акилой, на одном из своих первых балов и нашла его очень занятным
собеседником, однако сейчас она была слишком растеряна и ошеломлена, чтобы
получить удовольствие от беседы с ним. Бьянка чувствовала у себя на плечах
сильные руки Йена, но разум ее противился этому ощущению. Как Йен может стоять
рядом с ней, если он сейчас у себя в спальне в объятиях любовницы?
— Благодарю за увлекательную экскурсию по вашей
лаборатории, д'Аосто, — сказал Алессандро, выводя Бьянку из состояния
задумчивости. — Прекрасное место. Когда я вернусь из очередного
путешествия, вы непременно приедете ко мне в поместье, и я покажу вам развалины
романской обсерватории. Мне любопытно узнать ваше мнение о них. И разумеется,
ваше тоже, синьорина.
— Вы были в лаборатории? — не вполне учтиво
переспросила Бьянка.
— Да. Д'Акила разделяет мою, точнее, нашу страсть к
астрономии, — пояснил Йен, чувствуя, как Бьянка постепенно успокаивается и
расслабляется в его объятиях. Он посмотрел ей в глаза, стараясь угадать причину
беспокойства. Бьянка взглянула на него с улыбкой, вернее, с тревожно-жалобным
выражением.
