— Если честно, милорд, после вашей исповеди я считаю
вас еще более отважным.
Йену нужно было время, чтобы осмыслить это заявление.
— Вы не похожи на других женщин, — заключил он
наконец.
— Я долго ждала, пока вы поймете это, милорд, —
тяжело вздохнула Бьянка.
— Йен, — поправил ее он.
— Йен, — повторила она.
— Поцелуй меня, — попросил он.
— Поцелуй меня, — эхом отозвалась она.
Глава 20
Йен был как никогда доволен собой. Его ранняя поездка к
Риальто оправдала его надежды, он нашел именно то, что искал. Граф вынужден был
признать, хотя и неохотно, что его ощущение благополучия вызвано не столько
удачной деловой поездкой, сколько тем, что Бьянка неоднократно за сегодняшнее
утро назвала его милым. И это несмотря на то, что она теперь знала его страшную
тайну.
Однако Йен решил, что, несмотря ни на что, не изменит своего
поведения, чтобы не выглядеть по-дурацки, если окажется, что она лжет. Ведь она
по-прежнему оставалась подозреваемой в убийстве — да и в любом случае хитроумия
и коварства ей не занимать. Поэтому когда раздался стук в дверь, Йен пригласил
войти своим обычным тоном и поспешил придать лицу традиционно бесстрастное и
вместе с тем решительное выражение. Ему стоило труда не приветствовать Джорджо
и братьев Арборетти с радушием, на которое он был настроен, и не поделиться с
ними тайной. Он предпочел держаться как ни в чем не бывало.
Ему удалось убедительно сыграть себя прежнего, надменного и
неприступного.
Пока слуги шеренгой вносили стулья и прохладительные
напитки, Арборетти не сводили пристального, пытливого взгляда с Йена, но стоило
всем рассесться по местам, как все переключили внимание на Себастьяна.
— Я созвал вас всех здесь, не дожидаясь завтрашнего
традиционного собрания. Как вам известно, вчера я довольно рано покинул бал,
потому что у меня была назначена встреча. — Себастьян вытянул вперед руку,
не позволяя Тристану перебить себя. — Я виделся со своим кузеном Салимом.
Отец Себастьяна, единственный сын Бентона Уолсингема и его
жены-венецианки, унаследовал громкое родовое имя матери и отцовскую страсть к
путешествиям. Будучи потомком прославленного рода Долфинов, он долгие годы
служил Венеции на посту посла и эмиссара в Османской империи. Находясь там по
долгу службы, он влюбился в турчанку и женился на ней. К тому же выбрал не
обычную женщину, а одну из дочерей правящего султана. Себастьян родился и
провел первые годы жизни во дворце, но смерть султана, его дедушки, ввергла
Турцию в пучину ожесточенной борьбы за власть между правительственными
группировками, одна из которых — антивенецианская — набрала особенную силу.
Когда политические отношения между Венецией и турками стали враждебными, семья
перебралась в Венецию. За последние несколько лет в период правления дяди
Себастьяна отношения улучшились до состояния нестабильного мира. Салим, младший
сын султана, иногда гостил в палаццо Фоскари и пользовался дружеским
расположением всех Арборетти.
— Салим здесь? Почему же ты не пригласил его вчера
вечером сюда вместо того, чтобы стремительно скрыться? — поинтересовался
Криспин, не сомневаясь, что Себастьян их разыгрывает.
— В том-то и дело, что его как бы здесь и нет. Он
путешествует под видом одного из правоверных из свиты султана.
Тристан, Майлз и Криспин воскликнули в один голос:
— Салим? Правоверный?!
Это никак не вязалось с их воспоминаниями о последнем визите
Салима в Венецию. Тристан не мог забыть, как Салим самозабвенно предавался
пороку в обществе четырех юных проституток, а Майлз до сих пор задыхался от
волнения, стоило ему вспомнить круговой «десерт», который организовал Салим на
банкете в честь Арборетти.
— Никакого вина, никаких женщин, никаких выходов в свет, —
весело посмеиваясь, кивнул Себастьян. — Он полночи описывал мне лишения,
которые вынужден терпеть, в самой жалобной манере, на какую способен.
Разумеется, он рисковал нарушить инкогнито, связавшись со мной только для того,
чтобы навести справки о самых порядочных куртизанках города. Между делом он
обмолвился кое о чем, что может оказаться для нас важным. — Себастьян
вернулся к серьезной теме: — Очевидно, что воссоединение Османской империи
оказалось делом гораздо более сложным, чем предполагал мой дядя, и теперь ему
крайне необходимо военное снаряжение. Как вам известно, Англия и Португалия —
единственные державы, которые намерены продавать порох туркам, поскольку только
им турки никогда напрямую не угрожали. Пользуясь привилегией монополии, они взвинтили
цены в тысячу раз. Салим утверждает, что по тщательным подсчетам бухгалтерии
султана дешевле перевезти Константинополь в Новый Свет, чем купить оружие у
королевы Елизаветы. Естественно, что султан склоняется к тому, чтобы приобрести
этот груз на черном рынке. Команда корабля, на котором прибыл Салим со своими
соотечественниками, должна была войти в контакт с экипажем судна венецианской
торговой корпорации, готовой поставить сотни тонн пороха.
Себастьян выдержал паузу, чтобы его слова произвели больший
эффект. Даже несмотря на нынешний нестабильный мир, венецианцы продолжали
настороженно относиться к туркам, своим давним врагам. Поэтому продажа
какого-либо вооружения Османской империи могла рассматриваться не только как
оскорбление, но и как предательство государственных интересов. Тысяча тонн
пороха, если с ним умело обойтись, могла взорвать и стереть с лица земли всю
Венецию целиком, а оставшихся двух сотен хватило бы на то, чтобы добить тех,
кто чудом уцелеет. Сделка, о которой Салим поведал Себастьяну, могла считаться
государственной изменой особо крупного масштаба.
— Встреча состоялась? — Даже в этой серьезной
ситуации Йену стоило труда держаться с мрачным видом. Удивительно, как ему
раньше удавалось быть таким постоянно!
— Нет. Судно не пришло на встречу, зато явился эмиссар
и пообещал доставку меньшей партии товара, но за те же деньги.
— Дайте подумать. Они сказали, что могут доставить
семьсот тонн? — На лице Тристана не осталось и следа его всегдашней
улыбки, когда он назвал точное количество пороха, вывезенное со складов
Арборетти незадолго до взрыва.
— Нет, только пятьсот, — покачал головой
Себастьян. — Но турки отказались платить за товар, который не получат а
венецианцы не захотели уступить в цене, сославшись на трудности, с которыми им
пришлось столкнуться при доставке.
— Трудности! — фыркнул Йен. — Вломиться в наш
неохраняемый склад и заплатить кое-кому, чтобы держали рот на замке, — вот
уж действительно трудности!
— А с чего ты взял, что это наш порох? — спросил
Майлз, откидывая со лба непослушную прядь. — Ведь Себастьян говорит, что
речь шла совсем о другом количестве.
— Да, но по времени два события очень уж близки, —
вскинул руку Йен. — Кроме того, совпадает исходное количество. По моему
глубокому убеждению, над нами, Арборетти, нависла серьезная угроза. Рискну
предположить, что наши недруги решили придержать остальное количество
взрывчатки, чтобы сделать эту угрозу еще более ощутимой.
