— Я не могу с этим согласиться, — покачал головой
Себастьян. — Полагаю, что венецианцы с большей радостью продадут порох,
если им подвернется выгодный контракт, чем станут тратить его на нас.
Майлз, Тристан и Криспин единодушно согласились с ним, а Йен
не мог избавиться от навязчивого чувства опасности, нависшей над Арборетти.
— Хорошо, — примирительно заявил он. — Но мы
все же не должны исключать возможности, что изменники попытаются нелегально
продать наш порох. Помимо необходимости вернуть свою собственность, наш долг —
разоблачить и наказать предателей. Но прежде всего мы должны выяснить, кто они.
— Я постарался привлечь к этому делу Салима. Он
считает, что убедить экипаж опознать венецианцев не составит большого труда,
тем более что они нечестно торгуют. — Себастьян обвел взглядом кузенов и
остановился на Тристане. — Я надеюсь также, что тебе удастся навести справки
среди своих… гн… старых приятелей.
Хотя прежний образ жизни Тристана давно отошел в прошлое,
воспоминания о нем оставались мучительными и неприятными, поэтому кузены всегда
с неохотой касались этой темы. Однако когда речь шла об обществе легкомысленных
дам или сегодняшнем случае, опыт, накопленный Тристаном за годы пребывания на
дне общества, оказывался невероятно ценным. И Тристан не возражал против того,
чтобы им поделиться.
— Я уже думал об этом, — отозвался он с
воодушевлением. — Надеюсь, что к завтрашнему утру я уже что-нибудь узнаю.
Их беседа вернулась в обычное русло; все принялись с
удовольствием обсуждать вчерашний бал, когда снизу вдруг донеслись оживленные
голоса. Криспин спустился вниз по, потайной лестнице, чтобы понаблюдать за
сценой, развернувшейся в зале для приемов. И если толпа разодетых дам, которые
прибыли на завтрак, имела к этому ажиотажу какое-то отношение, то Бьянка,
безусловно, произвела настоящий фурор.
— На первый взгляд человек сто пятьдесят, —
сообщил Криспин по возвращении. — Из всего сборища мне больше всего
понравилось выражение лица Бьянки. И дело не в том, что она немножко не в своей
тарелке. Тут что-то другое. Не могу понять что, но описанию это не подлежит.
— Я не знала, что зеленый будет так популярен в этом
сезоне. — Тетя Бьянки Анатра не удосужилась ни понизить голос, ни отвести
критического взгляда от платья племянницы. — Впрочем, я, наверное, отстала
от МОДЫ.
— Нет, дорогая Ана, это мы с вами устанавливаем
стандарты. Не припомню, чтобы я видела кого-нибудь в зеленом в последнее
время. — Серафина Террено сидела подле своей закадычной подруги Анатры у
стены в бальном зале. Дружба этих дам, чудесным образом длившаяся с самого
детства, основывалась на знании, что когда-то они обе слыли первыми
красавицами, и на убеждении, что былая красота дает им теперь право на роль
строгих арбитров в области вкуса и моды.
— И все же зеленый ей идет. — Анатра и Серафина
недовольно поморщились от этих слов, сказанных их соседкой, Шарлоттой Нонте.
Она выросла вместе с ними, или, как любили говорить между собой подруги,
переросла их. Они всегда посмеивались над толстушкой. И даже не потому, что из
них троих она сделала самую удачную партию и что теперь ее дочь Катарина
считалась первой красавицей, а потому, что Шарлотта всегда отличалась завидным
добродушием. Подчас оно казалось даже чрезмерным и трудновыносимым.
Анатра тяжело вздохнула и похлопала ее по руке:
— Теперь видишь, Лотта, что ты не в ладах с цветом?
Вдруг почтенная троица встрепенулась и уставилась на ту,
которая вмешалась в их беседу.
— Я только что узнала потрясающую новость. —
Бьянка говорила чуть громче обычного, хотя и старалась придать голосу
естественное звучание, как будто собирать повсюду сплетни было для нее
привычным делом. — Некий дворянин собирается жениться на Изабелле
Беллоккьо. Только представьте, на наших балах и раутах будет присутствовать
настоящая куртизанка! Разве не здорово?
— Ужасно! — отозвалась Серафина, укоризненно
взглянув на Бьянку — этот взгляд должен был послужить уроком правил хорошего
тона, — и тут же поспешила поинтересоваться: — Известно, кто этот
несчастный?
— Это совсем молодой человек. Он потерял голову от
любви и так очарован красавицей, что подтвердил свое намерение письменным
соглашением. Один мой знакомый видел его своими глазами, но имя молодого
человека держится в тайне. Известно только, что он блондин. Как
интересно! — воскликнула Бьянка.
Однако лица женщин выражали что угодно, но только не досужее
любопытство. У всех троих были взрослые неженатые сыновья, на которых
возлагались большие надежды, — и все, как назло, блондины. Едва ли не
половина гостей встревожилась по мере того, как новость становилась известной в
женских кружках.
План Бьянки удался на славу: сплетня положила тягостному и
обременительному светскому рауту быстрый и безболезненный конец. Дамы бросились
домой, чтобы как можно скорее убедиться в том, что им не предстоит в ближайшее
время породниться с какой-то шлюшкой. Остальные, у кого были сыновья-брюнеты,
поспешили к своим портным, чтобы заказать наряды зеленого цвета.
Проводив последних гостей к гондолам, Бьянка отправилась на
поиски новых жертв. Пятеро Арборетти, собравшихся в библиотеке, были подходящей
аудиторией для такой затеи. По крайней мере она так думала, пока не распахнула
дверь и не увидела их торжественных лиц.
— Что вы здесь делаете? Разве вас не ждут гости? —
Йен встретил ее неласково.
— Они меня бросили. Поднялись все, как одна, извинились
и разъехались по своим делам, — угрюмо отозвалась Бьянка.
— Что вы им сказали? Или, может быть, держались
вызывающе? — Йен вспомнил, что говорил Майлз, и его охватило дурное
предчувствие.
— Вовсе нет, милорд. Я старалась брать пример с вас.
Остальные Арборетти безуспешно пытались удержаться от смеха.
Йен сурово посмотрел на них, а затем перевел взгляд на свою невесту.
Бьянка ласково улыбнулась ему и обратилась к остальным:
— Но вы выглядите такими мрачными. Неужели кто-нибудь
из вас тоже обручился?
— Нет, слава Богу, эта напасть нас миновала, —
лучезарно улыбнулся ей Себастьян. — Просто мы говорили о государственной
измене.
— Что к вам, впрочем, не имеет никакого
отношения, — поспешил заметить Йен.
— Мне не хотелось бы выглядеть обиженным, но, может
быть, вы вспомните и о нашем существовании. Скажите, что говорили о нас
дамы? — спросил Себастьян.
Бьянка огорчилась, что ей придется разочаровать их, но
соблазн претворить свой план в жизнь оказался сильнее.
— К сожалению, разговоры велись в основном не о
мужчинах, а о женщинах, вернее, об одной, об Изабелле Беллоккьо, куртизанке.
Говорят, что она помолвлена с дворянином. Мне эта новость показалась
интересной, но большинство дам отнеслись к ней с предубеждением.
Криспин открыл рот, чтобы что-то сказать, но строгий взгляд
Йена удержал его. Вместо него заговорил Майлз:
