Стол стал вдруг досадной помехой их стремительному движению
навстречу друг другу. Йен прихватил со стола графин вина и пару бокалов и
кивнул Бьянке в сторону двери в глубине.
Запах жасмина почти не ощущался в другой комнате, зато здесь
витал терпкий аромат мускуса, который вполне соответствовал обстановке. На
каждой стене восьмиугольной комнаты были изображены любовные пары в самых
затейливых позах, сулящих, по всей видимости, необычайное наслаждение. Бьянка
испытала величайший соблазн рассмотреть их как следует, но пальцы Йена,
впившиеся ей в плечо, напомнили о существовании других соблазнов. Он подвел ее
к массивной квадратной кровати, которая являлась не только пространственным, но
и логическим центром комнаты. Серебристое шелковое покрывало, с золотой
шнуровкой по краю и четырьмя кистями по углам, тускло переливалось в полумраке.
Серебряные канделябры украшали кроватные столбы, источая экзотический аромат и
одновременно наполняя комнату тусклым светом. Все здесь создавало чувственную
атмосферу обольщения.
Бьянка все еще находилась под впечатлением от увиденного,
когда почувствовала, как Йен надевает ей что-то на шею.
— Если я скажу, что купил их скорее для себя, чем для
вас, то вы согласитесь их носить? В качестве одолжения? — Йен никогда
прежде не смущался, делая женщинам дорогие подарки.
Бьянка провела рукой по шее и оглянулась в поисках зеркала.
Догадавшись, что ей нужно, Йен указал на потолок. Он представлял собой одно
большое зеркало, устроенное так, чтобы те, кто лежал в постели, могли видеть
себя и сравнивать с изображениями на стенах. Увидев россыпь сапфиров вперемежку
с бриллиантами, сияющую у нее на шее, Бьянка старательно искала повод оставить
драгоценности себе. Это было проще, чем оправдать восхитительное ощущение
прохладных дорогих камней на шее.
— Я готова сделать вам одолжение и поносить их, —
с благородной сдержанностью ответила она. — Но только в том случае, если в
ответ я смогу попросить вас об услуге.
— Конечно. Все, что угодно. — Йен почувствовал,
что пережил бурю, и позволил себе держаться великодушно.
— Разденьтесь. — Это больше походило на приказ,
чем на просьбу, но Йен был неустрашим.
Бьянка удобно расположилась на кровати и приготовилась
наблюдать. Под ее пристальным взглядом он расстегнул бриллиантовые застежки на
куртке и избавился от нее. Она не отводила глаз, когда он сбросил шелковую
рубашку. А когда он принялся распускать шнуровку лосин, особенно в том месте,
которое прикрывало его мужское достоинство, она поймала себя на том, что
пожирает его ненасытным взглядом. Йен видел, как внимательно следит Бьянка за
его движениями, и от этого ощущал стеснение в гортани. Однако он не торопился раздеться
и наслаждался ее взглядом, причем его пальцы дрожали от возбуждения. Он не
помнил, чтобы кто-нибудь еще приводил его в такое состояние транса, душевной
ранимости.
Шнурки все медленнее покидали дырочки, поскольку Йен
заметил, что каждое его движение заставляет Бьянку дышать глубже и
взволнованнее. Наконец он открыл ее взору свою распираемую чувством мужскую
плоть.
Тысячи воображаемых сцен пронеслись в этот момент в сознании
Бьянки, она представила себе, как станет целовать, обнимать, ласкать, кусать, массировать
тело Йена, но ни одна из них не возобладала. Поэтому она поднялась и пригласила
его лечь на кровать.
Она наслаждалась видом его ягодиц, когда он залезал на ложе,
когда приблизился к ней, восхищалась тем, что его член вставал все выше, стоило
ей проявить к нему внимание. Наконец он лег на спину, вытянувшись во всю длину
и подложив под голову руку, и сладострастно посмотрел на нее. Он стал дышать
чаще, когда Бьянка дотянулась до графина и отхлебнула вина. Затем она
склонилась над ним и взяла его плоть в рот.
На какое-то мгновение он почувствовал удивительную прохладу,
но затем ее язык заскользил по головке, а горячие губы так плотно обхватили ее,
что у Йена перехватило дух. Когда она начала сосать, раскрасневшись от
удовольствия, к нему постепенно вернулась способность дышать. Он застонал, и
Бьянка, воодушевившись окончательно, взяла член в руку и стала медленно
проводить по нему большим пальцем от основания до головки. Йен открыл глаза и
увидел Бьянку в зеркале над головой, поражаясь тому, что она догадалась, как
доставить ему наибольшее удовольствие: ощущение ее губ на нежной плоти пениса
было восхитительно, а между тем она оставалась полностью одетой.
Йен дотянулся до ее головы и погладил волосы, она
возбудилась сильнее и стала щелкать языком по нижней стороне члена, продолжая
ласкать рукой его верхнюю сторону. Восхищенный стон донесся до его слуха, и Йен
не сразу понял, что это его собственный голос, — отражение над головой
помогло ему. Он не мог терпеть дольше. Выгнув спину, он кончил ей в рот, дрожа
всем телом и извергая потоки спермы до тех пор, пока не ощутил себя полностью
опустошенным.
Бьянка была удовлетворена своим экспериментом. Она подползла
вверх и улеглась головой на его вытянутую руку.
— Нам не следует поступать так впредь, — вымолвил
он наконец, прижимая ее к груди.
Бьянка испугалась, что ошиблась, приняв его крик боли за
крик восторга. В ее глазах застыл немой вопрос.
— Говоря так, я преследую только ваши интересы, —
серьезно заявил Йен, все еще тяжело дыша. — Если вы полностью лишите меня
жизненных сил, как я смогу удовлетворить вас?
Он улыбнулся, и Бьянка хотела было сказать, что с такой
улыбкой ему не придется даже пальцем прикасаться к ней, чтобы удовлетворить, но
передумала, решив не сдаваться так быстро.
— Вы очень заботливы, милорд, — ответила
она. — Но вам не стоит так беспокоиться. Тем более что сейчас я больше
всего на свете хочу есть.
— М-м-м, — задумчиво протянул Йен. —
Понятно. — И, помолчав, добавил: — Нет.
— Нет? — Бьянка удивленно приподняла брови.
— Нет, — решительно покачал головой Йен.
— Что — нет?
— Никакой еды. До тех пор, пока вы не снимете с себя
это великолепное платье. Вы можете испачкать его. — С этими словами он
протянул руку к шнуровке.
— Ваше беспокойство о моем гардеробе особенно
трогательно, милорд, — сказала Бьянка, пока он помогал ей избавиться от
платья, оставив при этом на шее сапфиры.
— Кто-то же должен об этом позаботиться, —
совершенно серьезно ответил Йен с осознанием груза ответственности, возложенного
на его плечи.
— М-м-м, — в свою очередь, простонала Бьянка,
ощущая его пальцы на своей обнаженной спине. Он обнял ее сзади, притянул к
себе, а затем оттолкнул. — Нет! — воскликнула она, протестуя.
— Вы сказали, что хотите есть, — сказал граф,
доставая из гардероба, который Бьянка раньше и не приметила, два шелковых
халата. — Впрочем, если вы будете себя хорошо вести, то, возможно, мы
сможем удовлетворить оба ваши желания.
Возбужденная такой перспективой, Бьянка быстро накинула
халат и последовала за Йеном в соседнюю комнату. Стол убрали и накрыли заново,
на этот раз постелив не белоснежную, а темно-красную шелковую скатерть. Через
минуту после того, как они вошли, появились слуги с блюдами и графином вина.
Йен подождал, пока они их поставят, и, отказавшись от услуг, отослал всех.
