– Не-е-ет! – кричит Далила, дергается и падает со стула. Она слышит, как открывается дверь, вскакивает, выбегает в коридор, почти падает на Еву, вытаскивающую ключи, виснет на ней и только тогда вспоминает, что надо дышать, и вздыхает, судорожно и громко.
Ева медленно опускает Далилу на пол, стараясь не шуметь, расстегивает сумочку, вытаскивает пистолет, сбрасывает туфли и обходит квартиру.
– Чего орешь? – спрашивает она, вернувшись и закрывая дверь. – Кто тебя испугал?
– Я видела, – неуверенно говорит Далила, сидя на полу, – нет, я сбрендила.
– Проговори словами все, что ты видела, каким бы странным это ни казалось. – Ева выдает любимую фразу Далилы и дергает ее за руку, поднимая.
– Там, на небе, летала голая женщина. – Далила неуверенно заглядывает в комнату, подходит к окну и поднимает стул. – Я сидела вот тут, она летала, я видела…
– Ты видела, что это твоя подопечная Полина, да?
Далила в ужасе смотрит на Еву, скидывающую с себя одежду, она идет за ней, автоматически поднимая с пола юбку, тонкую блузку, один чулок, другой…
– Откуда ты знаешь?
– Ты заработалась! – Ева открывает краны в ванной и забирает у Далилы одежду. – Ты неправильный специалист, очень прочно входишь в образ. У меня в сумке есть вино и шоколадка, иди и выпей немедленно, а то будет нечестно.
– Что – нечестно? – бормочет Далила, держа перед собой пустые руки.
– Ну, я отлично себя чувствую, в меру поддатой, а ты – испуганная и трезвая. Пей, надо поговорить.
Далила покорно идет в коридор, достает бутылку. Когда Ева выходит из ванной, обмотанная полотенцем, Далила стоит в кухне со штопором в одной руке и бутылкой в другой, неотрывно глядя в черное окно.
– Пробка, – бормочет она. Ева забирает штопор и бутылку.
– Пей! – Она ставит перед ней высокий бокал, и взгляд Далилы становится осмысленным, терпкий запах винограда словно прогоняет все страхи.
– Я хочу к нашим детям, – вздыхает Далила. – Я хочу к сыну, как я могла его бросить в этой деревне?! Почему ты не волнуешься за близнецов? Почему ты не пьешь?
– Я волнуюсь. Я все время думаю о них, но знаешь, у меня тоже есть профессиональные проблемы. Я видела столько смертей, что не боюсь именно своей смерти или смерти кого-то близкого. Только бы им не сделали больно и страшно. Только бы им не было страшно и больно!..
– Человеку должно быть больно и страшно, это естественный инстинкт самосохранения.
– Я вижу, ты уже в норме. Ну, что там тебе привиделось?
Далила размахивает руками, у нее нет слов, она наливает себе вино и задумывается.
– Пошли уложимся поудобнее и поговорим, – предлагает Ева.
– Я ничего не понимаю, у меня никогда не было галлюцинаций. Я прекрасно себя чувствую, и группа подобралась вполне сносная. И с Кешей ничего не должно случиться. Он уже большой, он понимает. И маленькие наши, они… Нет, я ничего не понимаю.
Ева почти силой укладывает ее рядом с собой на разложенный диван.
– Мне хорошо, – улыбается Далила, – только голова немного кружится.
– Расскажи про Полину подробнее. Кто она? Как пришла в группу?
– А что тебе конкретно надо? – спрашивает Далила, не открывая глаз. – Ты пришла на занятия, потому что ловишь или охраняешь кого-то? И не разыгрывай эти свои спектакли про проблемы, я тебя отлично знаю. Твои проблемы никогда не доставляли тебе никаких неприятностей ни на личностном уровне, ни на общеповеденческом. Скажи все честно. Мне так будет удобнее разговаривать.
– Ладно. – Ева укладывается на спину. – Я пришла в группу специально. Меня интересуют двое. Полина и Соня.
– Ну, Полина… В группе месяц, поведение – вызывающее, но когда она говорит про свои… полеты… – Далила споткнулась на слове «полеты», вздохнула и продолжила: – То становится очень беззащитной, взгляд растерян. Ты имей в виду, я все это тебе говорю, потому что верю – это действительно очень серьезно!
– Это очень серьезно, это на грани жизни и смерти. Мне надо посмотреть их дела. Страховые полисы, документы, анкеты. Если надо, я принесу официальный запрос. Итак, она летает. Она могла это придумать, чтобы быть в группе?
– Она могла сыграть проблему, это часто случается. У меня было один раз такое – женщина выдумала, что она ящерица, подробно описывала свои ощущения, куда прячет по утрам шкурку, а проблема заключалась в другом. Таким образом она привлекала внимание и делала контакт на уровне информационного шока. Ей это было нужно, чтобы перехватить инициативу в разговоре. Когда Полина только пришла, я так и подумала. Я ждала, когда она скажет, что же ей надо на самом деле, и добросовестно участвовала в представлении «я сегодня опять чуть-чуть полетала». Но постепенно она начала говорить про эти полеты такие вещи… Как это объяснить… Я стала верить, что она действительно пришла из-за этого.
– А что, если это внушение наоборот? – Ева приподнялась и оперлась на локоть. – Ты так заигралась в поддавки, что сама себя обманула.
– Психолог, как врач или учитель, конечно, всегда имеет определенные симпатии и антипатии к своим больным и ученикам, но я Полину отторгаю, понимаешь, мой организм ее не приемлет, как что-то инопланетное. Она мне безразлична, я не могла поддаться ей. Я просто поверила, что она действительно имеет проблему, именно ту, какую назвала словами.
– А почему ей это мешает?
– Ну, представь. По ее словам, эти полеты случаются в моменты сильного напряжения или после сильного удовольствия. Полежала она хорошо с мужчиной – и за окно! У мужика судороги, потом выяснение отношений, когда она появляется через пару часов, а он уже окружен врачами и милицией. У нее нет постоянных партнеров, приходится часто менять работу. Кто-то из мужчин воспринимает такие ее странности как розыгрыш и мстит.
– И давно это у бедняжки? – спрашивает Ева.
– Не насмешничай. С детства.
– Вот именно ее детство меня очень интересует.
– Маленький шахтерский поселок. Неполная семья. Абсолютная свобода.
– Ты хочешь сказать, что у нее есть детство?
– А ты что хочешь сказать? Говори прямо, а то я не понимаю.
– Далила, слушай. Я думаю, что она появилась у нас в стране недавно. Она, конечно, русская, то есть на том уровне, что отлично владеет языком, но ее родина не здесь. Может такое быть?
Далила пожимает плечами:
– Вариант засланного агента? Все может быть, но почему ей не иметь при этом именно то детство, которое она описывает? Скажи, почему, по-твоему, она пришла ко мне в группу?
– Скажу позже, когда пойму. Пока что я в полном недоумении. Расскажи про Соню Талисманову.
– Ох, это серьезный психоз, отягченный неприятными жизненными случайностями.
