– И не просто библиотека, а имени Ленина. А там?
– Дом дружбы народов.
– Хороший дом, там в три часа будет презентация какого-то художника из Сомали. Если пройти немного вниз по бульвару, мы попадем на концерт авторской песни в Доме журналистов. Выбирай. Умные мальчики-онанисты в очках, разноцветные иностранные дяди из теплых стран или свои, русские мужики, в теле и в возрасте, с остатками волос и патриотизма.
– Ка-как это? Это серьезно? – Соня стала заикаться и захотела домой.
– Конечно, серьезно. Это три разные группы, и образ для каждой из групп должен быть соответствующий.
– Поняла-а-а…
– Пошли, начнем с лица и волос, а оденем тебя, когда выберешь.
– А может, я домой? – прошептала Соня, слабо сопротивляясь.
– Так и проведешь всю свою жизнь в отделениях милиции и кабинетах психотерапевта?! Это ты пока еще такая свеженькая, потом начнутся бессонницы и галлюцинации, таблетки, уколы, бутылка под кроватью!
– Библиотека. Я выбираю библиотеку. Этих… в очках.
– Ладно, – вздохнула с облегчением Полина. – Только сначала я тебе покажу, просто покажу два других варианта. А пойдешь ты из агентства в библиотеку, так и быть.
– А ты сейчас кто, ну, я имею в виду, ты куда одета сейчас?
– Я? Сейчас? Я сейчас в домашнем халате и в фартуке, отдыхаю от одного показа, еду на другой.
Полина стояла перед маленькой Соней, высокая и сильная, словно одинокое дерево в степи. Белое льняное платье прямого покроя без рукавов, чуть ниже талии на уровне бедер – серебряная цепь с подвесками. Подвески украшены синими камнями, слишком крупными, чтобы быть драгоценными. Открытые лодочки синего цвета на высоких каблуках. На шее тонкий серебряный ободок – ошейником.
– Тебе вроде как сейчас никто не нужен, – кивнула Соня.
– Когда мне кто-то нужен, я просто раздеваюсь догола.
– Мне еще до тебя расти и расти!
За сорок пять минут Соню трижды одели перед выставкой зеркал.
– Это – для иностранных художников, – Полина оттолкнула от себя безупречно одетую маленькую женщину в обтягивающем желтом платье чуть ниже колен, открытые плечи прятались под крошечный пиджак «фигаро», вышитый золотом.
Соня издалека неуверенно посмотрела на незнакомое отражение в зеркале, подошла вплотную, но следов косметики на лице не нашла, только брови и ресницы стали более черными.
– Брови не выщипывать! – предупредила стилист. – У вас красивый размах.
– Не расслабляйся, теперь костюм для Дома журналистов.
Соня покорно вертелась и подставляла руки и ноги, но глазами не могла оторваться от своего отражения. Лицо изменилось совершенно, волосы были у корней обесцвечены, затянуты и прилизаны так, что ни один волосок не выбивался. Для художников концы волос выпускались сбоку пушистым желтым хвостом, закрывающим одно ухо. Для любителей авторской песни знакомая Полины предложила вариант шестидесятых – концы волос были связаны, подвернуты вниз и держались на шелковом банте, закрепленном вокруг головы. Строгого покроя брючный костюм был из тонкого серого шелка, но пиджак не имел застежки и не сходился бортами, поэтому нежно-розовая блузка, совершенно прозрачная, не скрывала маленькую грудь.
– А теперь придумаем библиотеку.
Странно, но именно библиотека вызвала множество споров. Предлагались три варианта, Соня долго не думала и выбрала пышную, в несколько слоев крепдешиновую юбку выше колен, похожую на балетную, и короткий пиджак в обтяжку и с прозрачными рукавами, оставляющий открытой полоску живота. Все это в болотно-зеленых тонах. Волосы тщательно прилизали, концы скрутили в пучок на затылке.
– Очки, – пробормотала Соня, испугавшись вдруг высокого своего лба и взгляда надменной королевы.
– Заблуждение, – пропела рядом с ней, подшивая юбку, модистка. – Там же сидят одни очкарики, кто это придумал, что им нравятся очкастые девочки! Их притягивает все яркое, живое и стильное.
– Смотри так всегда, – похвалила ее Полина, – как будто тебе только что наступили на ногу и извиняться не собираются, а у тебя с собой сорок пятый калибр.
– Что делать с обувью? У нас таких размеров не бывает, а ее туфли совершенно не в стиль.
– Я хочу в Дом дружбы, – передумала Соня на улице.
– Мы идем в библиотеку, – отрезала Полина, утратив в голосе даже намек на терпение. Она явно нервничала.
– У художников мышление должно быть более гибкое, они поймут сочетание зеленого и красного.
– Библиотека!
Так Соня и пошла в библиотеку в зелено-сером наряде и красных туфлях. Она еще остановилась у той самой витрины и сообщила, что ноги у нее – вообще отпад, но это давно известно, а вот что видна какая-то грудь, это неожиданность. Полина нервничала и утратила спокойную рассудительность умудренной опытом дивы.
– Мы посмотрим картотеку, а потом зарегистрируемся, – быстро проговорила она и протащила Соню почти силой мимо стойки с двумя застывшими фигурами пожилых женщин.
– Предъявите диплом! – эхом в длинном коридоре.
– Ну что, читальный зал смотрим?
Соне уже эта затея разонравилась, она пожала плечами и ничего не сказала, поэтому Полина сама выбрала «жертву».
– Он совсем молодой, – шептала Соня, вытянувшись на цыпочках. – Что я ему скажу?
Полина развернулась и ушла. Соня вздохнула, прошла мимо столов, остановилась перед худым молодым человеком, дождалась, когда он поднимет на нее глаза за стеклами небольших очков, и сказала:
– Слушай, пойдем погуляем, а? Просто пойдем, и все, без объяснений.
В полном обалдении, поправив небольшие прямоугольные стеклышки очков, молодой человек осмотрел сверху вниз совершенно невозможную фею в чем-то воздушном, а дойдя до красных туфелек, дернулся и осмотрел и весь читальный зал с массивными столами, соображая, сколько пространств и как именно в данном месте пересеклись. Он встал резко и шумно, несколько раз открыл рот, но ничего сказать не смог и пошел за Соней на невидимом поводке удивления и восторга.
Спускаясь по ступенькам на улице, Соня подвернула ногу и сломала каблук. Полина смотрела на странную парочку, спрятавшись через дорогу у перехода. Кавалер Сони долго прижимал каблук к туфле, потом, вероятно, понял, что так просто он не прилипнет, постучал им об асфальт и предложил оторвать и второй.
Полина почти пожалела, что все это затеяла, когда поняла, что идти по улице, прячась, с ее ростом и таким образом одетой просто невозможно. Ее неправильно понимали.
Соня, пританцовывая – потому что без каблуков в таких туфлях ей пришлось идти на цыпочках, – только начала объяснять особенности своего присутствия, а из-за поворота уже вылетела на полном ходу «Тойота», виляя из стороны в сторону. И выпученные глаза водителя было последним, что увидел молодой сотрудник Центра космических технологий и связи, оператор электронного оборудования, обнаруживший две недели назад некоторые странности в отражении радиоволн с космической станции «Дружба» и написавший об этом подробную записку с разработкой тестов для отладки.
