– Остров хочу, – пошутил Хрустов. – Остров в океане недалеко от Австралии.
– Принято! – хлопнул в ладоши адвокат, Хамид сел в кресло, качая головой и вытирая лоб платком.
– Да нет, ребята, вы меня не так поняли, – улыбнулся Хрустов, – какой из меня международный охранник? Я по-английски лопочу да на славянских языках могу разговор поддержать, это же смешно. Вы за такие деньги можете нанять кого угодно в мире! И кто этот террорист вообще? Он-то по-русски говорит?
– Он говорит, – кивает головой Хамид, с трудом сдерживая раздражение, – он учился тут, в Москве, и ты, никчемный охранник, сто лет бы мне не был нужен, если бы не эта женщина.
– Какая женщина? – напрягся Хрустов.
– Уважаемый Хамид-паша хочет сказать, – медленно проговорил адвокат, делая ударение на слове «уважаемый», – что мы нуждаемся в ваших услугах только в силу определенных обстоятельств. Вы спросите, кто это – «мы»? Знаете ли вы, Виктор Степанович, что не только «конторы» решают судьбу мира и отдельных личностей в нем. Есть координаторы, которые нужны всем, их мало, но они есть. Мир, в котором живет подавляющее большинство людей на этой планете, устроен ими. Это они, фокусники и иллюзионисты, играют в войны и межнациональные проблемы. За громкими названиями «НАТО», «Пентагон», «Кремль» стоят координаторы, играющие в жизнь.
– Международная банда кукловодов? – Хрустов расслабился и еле сдерживал улыбку.
– Да, можно назвать их и так, – адвокат изобразил в воздухе вензель морщинистой кистью руки, Хамид закрыл глаза и громко сопел, укоризненно качая головой. – Можно называть как хотите.
– И что, среди координаторов есть женщины? – не унимался Хрустов.
– Нет, – Дэвида Капу не удивил его вопрос, – исключено. В эти игры играют только мальчики, и только после семидесяти. Мальчики, которым больше нечего терять в жизни, абсолютно свободные и одинокие, это ведь по крайней мере честно по отношению ко всему остальному человечеству, ведь так?
– Вы – координатор, – ткнул пальцем перед собой Хрустов с видом человека, угадавшего слово в кроссворде.
– Я вам больше скажу, – наклонился к нему адвокат, – вы тоже им будете, если доживете до моих лет в том же социальном статусе.
– Он не доживет! – не выдержал Хамид.
– Ладно, при чем здесь тогда женщина? – поинтересовался Хрустов.
– Не перебивайте. Человека, которого большинство считает террористом, решено сдать властям его родной страны. Но он должен остаться живым. Более того, чтобы участвовать в спектакле суда и последующего заключения, он должен остаться и вполне здоровым, если вы меня понимаете. – Адвокат уставился в пол и кивал головой, соглашаясь сам с собой. – Вполне здоровым. Этот человек сейчас в России. Его надо депортировать в любую нейтральную страну и аккуратно дать там арестовать.
– Не в любую, – перебил адвоката Хамид, – а только в ту, которая не боится мести курдов за его арест. Он курд! Ты знаешь, что такое организованные курды?
– У меня нет полномочий кого-либо перемещать, сопровождать или арестовывать, – пожал плечами Хрустов.
– Это будете делать не вы. Это будет делать офицер службы безопасности, – кивнул адвокат.
В наступившем молчании Хрустов, подумав, налил коньяк в три рюмочки и дождался, когда адвокат пригубит.
– Я так понимаю, что мы подошли к вопросу о женщине, – Хрустов поставил пустую рюмку на стол и загрустил.
– Точно. Его должна найти и сопровождать именно эта женщина. Никакой помощи с нашей стороны, как найдет, так и получится. Может ведь случиться, что она и не найдет его вообще, власти не знают, где именно Фархад находится сейчас. Ты должен будешь договориться с этой женщиной, потому что Фархада нужно сдать, а не похоронить.
Хрустов, услышав имя человека, которое неоднократно упоминалось в «Новостях», как имя террориста с большим списком жерв, сжал зубы и задумался.
– Если она его не находит… – продолжил адвокат.
– Она найдет, – выдохнул Хрустов.
– Я рад, что мы правильно определили сегодняшний уровень ваших отношений и выбрали именно вас: похоже, у вас было время познакомиться с этой женщиной поближе. А если все-таки она его не находит, Фархад сам решает, сколько он будет отсиживаться здесь и как будет в дальнейшем перемещаться по свету. Пока он в России, его боевики отдыхают. Вы отдыхаете рядом с ним. Остров ваш, как только его живым и здоровым задержат вне России и доведут до оглашения приговора.
– Фархад ваш друг? – спросил Хрустов Хамида. Хамид молчал. – Я просто пытаюсь понять такие странные условия игры. Зачем вы хотите устроить ему задержание и приговор? А если ему организуют сердечный приступ в предвариловке? Мне что, с ним садиться в турецкую тюрьму?
– Ты хочешь остров? – улыбнулся адвокат. – И он хочет остров. К пятидесяти годам многие мужчины хотят остров, покоя и нежности, так ведь? Приговором ему будет пожизненное заключение на острове. Поэтому Хамид не считает, что его друг уж очень пострадает. Такие вот условия игры. Фархад поймет. А насчет тюрьмы не беспокойся. Можем выразиться более конкретно: твои обязательства кончаются после его благополучного ареста.
– А при чем здесь Ирак?
– А вот это проблема. Искать его будет не одна женщина. Есть еще агент иностранной разведки, как это было принято говорить в прекраснейшие времена «холодной войны». Женщин будет две. Американцы, пославшие ее, тоже хотят мирного разрешения вопроса, все боятся мести курдов. Но она получает деньги не только от ЦРУ. Есть некоторые сведения, что она работает и на Ирак. Она отличный игрок и любит сшибать баранов лбами. Нашей общей знакомой объяснят условия мирного разрешения вопроса, а вот вторая женщина слегка, как это сказать… Она оставляет после себя трупы, что настораживает.
– Ее прислали специально или… – Хрустов не мог подобрать слов.
– Нет, она выполняла здесь какое-то задание, засветилась, ее решили использовать в последний момент, все равно потом пришлось бы делать обмен.
– Я могу подумать? – Хрустов нервничал, а когда он нервничал, то категорически запрещал себе что-то решать.
– Вы можете думать еще два часа. Но я уже не знаю, как вы выберетесь из ситуации, учитывая ваше знакомство с этой женщиной, – пожал плечами адвокат, – вы же понимаете…
Хрустов понимал. Он должен был согласиться или отказаться до того, как в подробностях выслушал условия игры. Теперь он знал почти все, а учитывая его близкое знакомство с исполнительницей, отказ означал для него смерть. Поэтому он сэкономил свое время и время турецкоподданных, уложившись в четыре минуты – ровно столько ему понадобилось, чтобы спокойно опробовать еще одну рюмочку отличного коньяка.
Дэвид Капа, услышав его согласие, радости не проявил, а вроде как даже загрустил, а Хамид, сопя, с трудом стащил с пальца огромный перстень-печатку и протянул Хрустову.
– Этому перстню больше двухсот лет. Покажешь Фархаду, у нас договоренность.
