Хрустов без должного уважения закинул перстень в карман, Хамид повысил голос и сказал, что перстень дороже никчемного острова, о котором мечтают всякие незадачливые охранники, а адвокат встал, провожая отстрельщика.
Трех женщин привезли на охраняемую дачу, заперли в комнате с огромной кроватью и старинным трюмо – развернутые зеркала и тумбочка покрыты пылью, окна заколочены, с улицы – решетка.
– А где здесь пи-писают? – не переставала дрожать Далила.
Ева обошла комнату и нашла узкую дверцу, оклеенную обоями. В крошечной темной комнате поместились унитаз и душ.
– Как удобно, – заметила Полина, протащив за собой Далилу, – как раз устроимся вдвоем – ты на унитазе, я в душе.
– Сними наручники, – устало дернула прицепленной рукой Далила, – хватит, я устала. Сними. Я видела, что ты выбросила не те ключи.
– Пятерка тебе, психолог, – похвалила Полина, доставая из крошечного кармана в поясе ключ. – А спать все равно придется втроем. Вы как, балуетесь перед сном или еще просто дружите?
Далила побрела к унитазу, ничего не ответив. Полина разделась наголо и ушла под душ, прихватив с собой блузку и трусики.
– Сразу видно, что вы девочки, не опробованные казармой, а то бы не пустили меня первой: полотенце одно. Я уже вытерлась, – она вышла розовая и довольная, выкручивая волосы прямо на пол. – Черт, и повесить негде! – приспособив мокрые вещи на спинке кровати, Полина, сдернув покрывало, легла на живот, чуть раздвинула ноги, устраиваясь, вытянула руки вдоль тела.
Далила взвизгнула в душе и вылетела оттуда мокрая. Вода была только холодная.
– И что, – решила выяснить обстановку Ева, – сдадимся без сопротивления? Может, отдохнем пару часиков и наведем здесь порядок?
– Семь вооруженных мужиков как минимум, это раз. И чего тебе вообще беспокоиться, трое из них уж точно из твоей конторы. Это два. Если мы не отдохнем как следует, то завтра, точно узнав, зачем мы нужны, не сможем правильно определиться. Это три. Спокойной ночи. Советую побыстрее лечь и ни о чем не думать. Главное – отдохнуть, могут ведь и ночью дернуть. – Полина говорила медленно, не открывая глаз.
– Вам разве не интересно? Я не смогу спать, пока не пойму, что им надо, в конце концов! – заявила Далила и мгновенно уснула, упав головой и подобрав к животу коленки. Ева стояла под холодной водой, с наслаждением захватывая губами струи, стекающие по лицу, пока не почувствовала, что страх и удивление прошли. Выключила свет и мокрая подошла к окнам.
Она насчитала пятерых только под окнами. Служивые не прятались, форму имели спецназовскую, курили и переговаривались в открытую, один подошел к окну, приблизился с той стороны решетки лицом. Ева стиснула кулак, проиграв про себя за секунду мгновенное движение руки сквозь стекла, захват за воротничок. Вздохнула и расслабила руку.
– Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, – пробормотала Ева, отталкивая коленки Далилы и укладываясь.
– Не придет наш папа спать, он не любит твою мать, – продолжила Полина. – Не ложися на краю, он не любит мать твою.
– Смешно, – вздохнула Ева. – Чего же ты не спишь, такая рациональная?
– Лежу вот и думаю, участвуешь ты в этом спектакле или нет? С одной стороны, ты удивлена, а с другой – спокойно хотела высадить свою подружку на обочину. С одной стороны, все время предлагаешь подраться, а с другой – никакого сопротивления, а трое из захвативших – из твоей конторы.
– А третий кто? – спросила Ева.
– Я думаю, кенгуру.
– Я тоже так думаю. Но еще трое – явно плохие мальчики «в натуре»!
– А кастрат – из ЦРУ.
– Ну?!
– Точно. Костюмчик английский, фирма «Иса», знаешь, кого эта фирма одевает в штатское? В магазинах таких моделей нет. Часы «Ролекс» спецпотреба, я их называю «командирскими», а самое смешное – след от зацепки на кармашке пиджака.
– Не поняла, – созналась Ева.
– Ткань тонкая, летнего исполнения. Прищепка идентификационной карты разведуправления оставляет такой след, если ее долго цеплять в одно и то же место. Выдернули, наверное, этого бедняжку прямо с какого-то совещания на самолет.
– Интересный получается винегрет. Будем делать ставки? – поинтересовалась Ева, приподнявшись и опираясь на локоть.
– Хочешь угадать, что им всем надо от нежных слабых женщин? Мне моя победа в этой угадайке не поможет.
– Ну подумай сама. Если ты выиграешь, я обязуюсь носить тебе передачки и журналы мод. Опять же по поводу твоих страданий, могу сразу сказать, кто ты есть такая.
– Не на-до, – медленно проговорила Полина.
– Уже не надо?
– Я чувствую, что завтра будет трудный день, ни к чему мне расслабляться. Лучше ответь на один вопрос. Как там Анна Павловна?
– Поправляется.
– Ранение?
– Сердечный приступ.
Женщины замолкают, в тишине между ними только спокойное дыхание Далилы.
– Я подумала на дороге, что это за тобой подъехали, – бормочет Ева.
– Я поняла, – голос Полины еле слышен.
– Две обоймы минус один патрон и две гранаты. Ты думаешь, если бы мы обе были наготове и ты без наручников, мы бы?..
– Запросто.
В восемь двадцать в комнату, где спали женщины, вошли трое мужчин из тех, которые были в джипах. Две голые женщины по сторонам большой кровати лежали одинаково – на спине и вытянув руки вдоль тела, желтоволосая посередине была в трусиках и скорчилась, обхватив колени руками.
– Ну улет, – пробормотал один, покачав головой. Поставил на пыльное трюмо поднос с кофейником и тремя чашками и спросил шепотом: – Тебе которая больше нравится?
– Ты, Леха, любишь опасности? Одна удавить и зарезать может, моргнуть не успеешь, а стреляет еще быстрей. У другой черный пояс.
– Ну ладно, а блондиночка? Мне сказали, она точно нормальная!
– Наркокурьер. Так что, Леха, не советую.
Ева смотрела на них сквозь опущенные ресницы, из носика кофейника поднимался парок. Полина открыла глаза, когда дверь за мужчинами закрылась.
– Ни фига себе мы влипли, – сказала она, потягиваясь. – А ты-то, психолог! Не ожидала.
– А кормить будут? – поинтересовалась Далила, не открывая глаз.
Полина, игнорируя кофе, ушла принять душ, Ева попробовала и скривилась: сладкий. Далила выпила две чашки и, повеселевшая, одевалась. Выдержав паузу, достаточную для того, чтобы женщины оделись, забросили кровать покрывалом, осмотрели комнату на предмет записывающих устройств и рассказали на эту тему несколько анекдотов, мужчины распахнули двери комнаты и провели их в большую гостиную с домоткаными половиками, иконой в углу, окруженной пыльными искусственными цветами, и самоваром на круглом столе. Вокруг стола стояли стулья. Полина села рядом с Евой, а Далиле предложили выйти погулять во двор и не пропадать, чтобы подружки ее видели из окна и не волновались. Едва уместившись, за стол шумно уселись еще шесть человек. Мужчины были утомлены, похоже, поспать им не удалось. Сидели молча. Толстяк, который показал удостоверение гаишнику, несколько раз смотрел на часы, бледный узколицый мужчина с отметиной от прищепки на кармане пиджака восхищенно и открыто рассматривал Еву. Леха заметил, как длинноволосая женщина придвинула бедро вплотную к бедру синеглазой, и от этого покраснел, опустив глаза. Двое одинаковых бодрячков, сопящих в такт, сидели со скучающим видом и на женщин не смотрели. Шестой мужчина был старый, ухоженный, с напряженным выражением язвенника на неприятном лице. Он переводил взгляд с Евы на Полину, словно решая, кого выбрать.
