Лев Иванович смотрел с тупым удивлением. Он попросил выразиться другими словами. Агенты переглянулись.
– Беда с этими писателями, – вздохнул один из них. – По-русски ни черта не понимают. Ладно, конкретизирую словами. – Он отложил в сторону толстенную книгу, которую задумчиво взял в руки, словно прикидывая ее вес, когда писатель начал задавать вопросы. – Где вы берете свои сюжеты?
Спустя минуту Лев Иванович понял, о чем именно его спрашивают, и успел ответить до того, как агент, взвешивавший книгу, почему-то встал и подошел очень близко.
– Особенность моего мышления… Как бы это сказать… Я перерабатываю услышанную или прочитанную информацию путем наложения трансцендентальных образов и объектов условного воображения на реально осязаемую действительность.
Агенты переглянулись.
– Коля, ты понял, где?
– Нет, Миша, я понял, как. А где, он так и не сказал. Спросим еще раз?
– Ты будешь спрашивать?
– Нет, Миша, спроси теперь ты. Я уже один раз спросил.
– Ладно. Лев Иванович, где вы берете свои сюжеты?
– Я беру их из «Новостей», газетных статей, случайных разговоров… – На этот раз Лев Иванович решил упростить объяснение сложного механизма под названием «творчество».
– Вот! – обрадовались агенты. – Поподробнее со случайными разговорами. Например, где вы слышали про красавицу милиционера, убивающую на допросах подсудимых?
Скорее чутьем, чем разумом, Лев Иванович наконец нащупал какой-то намек на объяснение его пребывания здесь.
– Случайный разговор в компании. Мне рассказали, что была такая следователь, очень красивая, работала в отделе по делам несовершеннолетних, любила на допросах бить подростков шпильками по лицу. Предпочитала высокие каблуки.
– И из этого вы сделали это?! – Агент Миша достал первую книгу Пискунова. – Здесь ничего нет про подростков и про тетю-садистку. Здесь у вас героиня устраивает эротические шоу, и еще она убивает киллера номер один. Откуда у вас такое объяснение побега Слоника из тюрьмы?
– Информация прошла в прессе. Слоник сбежал из такого места, из которого сбежать невозможно. Если вы читали мою книгу, то отследите, что я использовал. Все, о чем подробно объясняли в газетах: открытый люк на крышу, охранник, исчезнувший с вышки. Я представил, как мог сбежать этот человек, и решил, что его вывезли оттуда мертвым, удавив веревкой в прачечной.
– Понятно. Провели, значит, наложение условных образов на реально осязаемую действительность.
– Провел, – кивнул Пискунов.
– Ну хорошо, возьмем последнюю книгу, – агент показал Пискунову дискету. – Глава предпоследняя, самая интересная. Ваша красавица стала агентом спецслужб и отрабатывает операцию по предотвращению внедрения на нашу космическую станцию аппаратуры слежки США.
В этом месте писатель сложил два и два и поднял на агентов лицо с таким изумлением и узнаванием, что им стало не по себе.
– Зеркало, – сказал он. – Я писал про зеркало. Новости!.. Оно не раскрылось? Да?! Оно не раскрылось, бог мой, ну конечно! Все как я предположил! Сегодня – понедельник! Оно не раскрылось, оно не раскрылось! – Встав со стула, писатель притопнул пару раз тапочкой, но чечетку отбивать не стал, а стал подробно объяснять обалдевшим агентам необходимость пересмотра взгляда на сосуществование условной энергетики вдохновения и реального, физически присутствующего взаимодействия живого и воображаемого начала в истории судеб. Надо заметить, что писатель был очень искренен и в своем восхищении собственной гениальностью, и в уверенности наличия этого самого сосуществования, потому что сцену о нераскрывшемся зеркале он писал, полагаясь на собственное чутье, уже не имея каких-либо поступлений от прослушек из Центра психологической помощи.
Помрачневшие агенты переглянулись и поинтересовались, а чем в ближайшее время собирается заняться его героиня? Лев Иванович, отдышавшись, сообщил, что его героиня уходит в семью, определив для себя превалирующее значение воспитания детей и устройства личной жизни над государственными интересами. Он сел на стул, закинул ногу на ногу, осторожным движением ладони уложил свесившиеся прядки белых волос от лысеющего лба назад и предложил, уставившись в потолок, такой вариант. Она рожает тройню, и ее подружка рожает тройню, и это от одного мужчины! Такой вот вариант неполной шведской семьи. Деревня, козы, куры, лошади, парок над перепаханной землей, их муж молод, красив и силен, любит охоту, дети катаются на жеребятах по ночной воде, женщины поют песни…
– Шведская семья – это?.. – поинтересовался агент помоложе.
– Это когда две или несколько супружеских пар живут вместе, а у моих женщин будет один мужчина, поэтому – неполная. Да, один. Это придаст дополнительное сексуальное напряжение роману.
– Не пойдет, – сказал другой агент. – Наш народ не поймет такой финал.
– Простите, – встрепенулся Лев Иванович, вспомнив про свои нереализованные таланты детектива, – а как вы узнали, что именно я пишу? Насколько я знаю, подслушивание, равно как и копание в моих закодированных файлах, без разрешения соответствующих органов запрещено.
– Ну какое подслушивание, Лев Иванович, какое копание! Вы же сами все подробно рассказали на своей лекции в Доме культуры, так и сообщили тремстам человекам, что не раскроется это зеркало, и все кино.
– Действительно, вы правы. – Лев Иванович опять встал, его обуяли возбуждение и нервозность человека, выигравшего в рулетку. – Позвольте откланяться, дела. Мне надо работать, где у вас выход?
Не получив ответа, Лев Иванович прошлепал тапочками к двери и ушел, почти не соображая, где находится. Упоение собой переполняло его.
Два агента службы безопасности некоторое время смотрели на одинокий стул посреди комнаты, потом решили подвести итог захватывающей беседы с писателем. Они оба сошлись во мнении, что сыграть такой восторг и восхищение собой, любимым, дано не каждому, а посему восторг – искренен. В квартире писателя не обнаружено ни одного прибора по слежке или подслушиванию, что предполагало бы присутствие в деле нанятого специалиста. Вполне логичной в таком случае была бы слежка за писателем, что и решено было организовать в ближайшее время. Агенты выпили чаю. Тот, который помоложе, предложил свою версию информированности Пискунова: писатель пишет не сам, он «негр» – обрабатывает сюжеты, которые ему подкидывает кто-то, хорошо информированный в силу принадлежности к МВД или ФСБ. Не имея таланта и времени писать, этот человек за деньги просто отдает свежий материал из органов, а писатель делает из него бестселлер.
Агент постарше решил поддаться разнузданному воображению. Он был человеком начитанным, любил кино и музыку, поэтому его вариант происходящего был достоин гения Пискунова. Агент предположил, что ими сегодня был задержан и доставлен в контору сам вершитель судеб, тот, в тайной концелярии которого на каждого живущего есть досье и расписанный наперед сценарий жизни, и сейчас, возвратившись домой, этот вершитель в пижамных штанах и тапочках достанет две тоненькие папочки…
