Книга Поезд для Анны Карениной, страница 20. Автор книги Нина Васина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Поезд для Анны Карениной»

Cтраница 20

Миша Январь взял изъятые при задержании Пеликана дискеты. Одна из них была закодирована, девушка Миши сидела над ней почти сутки. Результат налицо.

— Да замок этот был хреновенький, так себе, — возбужденно говорила девушка, — интересней стало, когда в самих записях обнаружился шифр. Я шифры а-абажаю!

Она стала объяснять, какой именно был шифр, Карпелов беспомощно оглянулся на Мишу, тот оттеснил девушку и нажал несколько клавиш.

На экране открылся список. Двадцать кличек. Шесть из них были уже знакомы Карпелову. Чи-ка, Харитон, Пикассо, Мамацуи, Маркиза, Апельсин — последняя. Напротив каждой клички стояли цифры и буквы с точками.

— Кто-то составил себе список, последняя в нем — красавица из журнала. Предполож… — Миша говорил, сглатывая окончания слов, — это рабоч… блокно… Человек, составивший этот список, работал с именами в разные сроки, видите цифры, это год, месяц и…

— А буквы, — перебила его прожевавшая девушка, — это краткая характеристика! Вот смотрите. Чика — 5.96, усл, дог. 10000. Или вот: Пикассо — 11.97, тр, инф, отст. 20000. Что получается? Элементарно. Чика, значит, май девяносто шестого, «условный договор» или «условились договориться», сумма — сами видите! Пикассо, ноябрь девяносто седьмого, «трудности информации» или «требуется информация», потом — «отступные» или «отсутствует», и опять — сумма.

— Подожди, — остановил ее руку Карпелов, — подожди, дай сообразить. Это же… А Апельсин? — оживился он и показал пальцем поднять список.

— Тут целая поэма! «Апельсин — моя, танцорка»! И все.

— Что это значит? — ошарашенно пробормотал Карпелов.

— Это значит, что это просто список. Теперь нажимаем на саму кличку. Опа!

Продолговатое, пересеченное синей сеткой яйцо раскрутилось и обозначило на экране фотографию, весьма отдаленно напоминающую диву из «Плей-боя». Потом пошел текст.

«Курганова Ева Николаевна, русская, старший лейтенант, Центр. Округ. Отстранена. Убийства подследственных на допросах. Снайпер, отличная подготовка. Опасна. Адрес в Москве. Далила Ми-сявичус. Адрес. Казимир Вольшанский. Адрес».

— Чику! — крикнул, тяжело дыша, Карпелов.

Яйцо развернулось мрачной физиономией цы-ганско-рязанского исполнения.

«Опадов Иван Максимович, почти русский, дальние грузовые перевозки, автомобили, перегонка из-за границы. Оружие. Охрана 4 чел. Офис. Адрес. Домашний адрес. Любовница Купо-ва Инна. Адрес. Ресторан Варшава» среда и пятница».

— Мамацуи, — почти шепотом сказал Карпелов.

«Мамацуи Акона Тиу, японец, дипломат, оружие офиц., охрана, правительственная машина, корты, мальчики до 16, Котик-Пан — 15 лет. Адрес. Ресторан Прага» суббота».

Карпелов встал, взял девушку под мышку, вынес ее из комнаты и закрыл дверь. Постоял, пока она билась и кричала с другой стороны, и тихо спросил:

— Ты знаешь, что это такое?

— Архив! — Лицо Миши Января горело от возбуждения. — Архив наемного киллера!

— Ты сколько в органах работаешь?

— Два года, — уже без энтузиазма сказал Миша. — Вы про мою… Да я бы без нее ничего не смог сделать, она специалист по кодам!

— Ты, Миша, дурак, но в чем-то прав. Девушек на свете пруд пруди. Подумаешь, пристрелят одну. Ты же молодой. Всегда так делай. Только вот какие интересные вещи иногда происходят на свете. Мы с моим напарником пять лет назад план один нарисовали, а у меня в гостях женщина была, любимая, я тебе скажу, женщина. Пока мы утром спали, пришел сантехник кран чинить. Попросил бумажку что-то там нарисовать, она сдернула со стола первую попавшуюся. А сантехник знал, где я работаю. Вот так, Миша. Беспечность почти всегда обернется к тебе оскалом. — Карпелов помолчал, потом резко повернулся к Январю:

— А Мамацуи ведь — не кличка, это имя!

Миша молчал. Открылась дверь, и вошла девушка.

— Я умру за него, — сказала она, глядя в пол, потом вскинула на Января влажные глаза. — Я люблю тебя до потери сознания, хочешь, я себе харакири сделаю?

— Пожалуй, я отстал от жизни, ребята, — сказал по этому поводу Карпелов, быстро проведя ладонью по волосам вперед-назад. — Голубушка, не надо харакири, сделай лучше чаю и дай мужикам спокойно поговорить. — Он подтолкнул ее к двери и повернулся к Мише:

— Ну что, Январь? Я завтра, как обычно, на кладбище. А тебе работка предстоит. Все про Пеликана. Про его родителей, тетей и дядей, про его кошку, про друзей детства, какое любит мороженое и так далее. Чтобы к вечеру полный отчет. Если он эту дискету просто по глупости спер или нашел где, я его послезавтра отпущу под слежку, потому что мне нужен туляк.

— Я все сделаю. Только разрешите мне съездить с вами на кладбище. Если Пеликан сидит, кто же делает снимки, относит в газеты?

— У меня на этот счет есть одно подозрение, я думаю, этот кто-то тоже не прочь ради Пеликана харакири сделать.

А можно, — сказал Миша Январь, — я велосипед там запрячу, на шею повешу фотоаппарат и изображу такую умную и скучную морду лица, как у Пеликана?


С утра шел дождь. На Преображенском кладбище народу было на удивление много. «Суббота», — шепнул Январь Карпелову. Карпелов толкнул его локтем и в ужасе показал на большое скопление народу неподалеку. Человек пятнадцать в форме.

— Мама родная!.. Быстро выясни, что они делают, неужели они пришли на похороны Хари-тона?!

Миша Январь пробежался. Издалека Карпелов наблюдал, как он отирается возле погонников, невысокого роста пожилой полковник отвадил его.

— Свою сотрудницу хоронят, — доложил подбежавший Январь.

Карпелов облегченно вытер лоб платком. Дождь не принес прохладу. В мокром тяжелом воздухе незыблемо и торжественно стояли кресты и памятники, над ними куполом согнулось серое небо. В куполе эхом отражался гул разговоров, иногда прерываемый плачем, криком летающих ворон, сигналами машин и даже лаем собаки.

Возле небольшого памятника — черный кусок камня — стояла Ева Курганова и, слегка оторопев, читала свое имя и даты жизни. Эпитафия на памятнике заставила ее впасть в задумчивость. Прокрашенными золотом буквами было написано: «Ты самая…» И все.

— Я — сама я, — сказала Ева, — что тут скажешь еще?

Ее сфотографировал молоденький парень в джинсах, длинной, до колен, футболке, кепке козырьком назад. Потом он сфотографировал памятник, потом — опять ее.

«Нечего было рядиться, как на карнавал, сама виновата», — объяснила Ева его внимание и, проваливаясь каблуками в землю, пошла к большой группе людей в форме.

Гроб с телом Лариски еще не принесли, Ева старалась держаться подальше от своих, отстранение разглядывая другие похороны рядом и еще одни неподалеку. Вдруг она заметила странную напряженность немолодого усатого человека в строгом костюме, одним взглядом определив под тонким сукном кобуру. Еще больше она заинтересовалась, когда усач с кобурой напрягся, дал знак парню, фотографировавшему ее только что, и пошел навстречу двум высоким и статным мужчинам. С ленцой на чисто бритых лицах, в белых с галстуками рубашках, они были неотразимы, но Еву больше всего обрадовала их походка — шаг в шаг, как по команде, и странную напряженность быстрых внимательных взглядов — они по очереди осматривались. Усатый подошел к ним и стал что-то быстро втолковывать, красавец помоложе просто отодвинул его рукой, а его напарник обернулся и быстрыми глазами вверх-вниз запомнил. Усатый сорвал длинный колосок и засунул между зубов, сложил перед собой руки и расставил ноги, устраиваясь как для интересного зрелища. Парень с фотоаппаратом куда-то делся.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация