— А как вам удалось насчет адреса?
— Это просто было. Моя любимая женщина сказала бы, что мужики хорошо посплетничали. Я узнал, кого хоронили тогда на кладбище. Отдел убийств Центрального округа. Женщина умерла при родах. Двойня. Сразу после похорон муж побежал в загс и женился. Из своей квартиры выехал, детей из роддома забрал, хотя перед этим оформлял как отказников. Кто же живет в его квартире? Новая жена. Ева Николаевна Комлева, с детьми. Кстати, их у нее трое, да, да! — Карпелов кивал остановившемуся и открывшему рот Январю. — Третий ребенок тоже не ее, она вывезла его из публичного дома Хамида-Паши, усыновление по всем правилам не проведено, но документы поданы. Мальчику пятнадцать лет или около того.
А вдруг все-таки это не она?
— Ну, я думаю, мы ее и одетой узнаем. А теперь, уж прости меня за тупость, не мог бы ты коротко и ясно ответить на мои вопросы. Ты залез в какой-то охраняемый банк в субботу?
— Нет, — коротко и ясно сказал Январь.
— Как на твой компьютер поступила информация?
— Проводник.
— Ну ты не до такой степени, ты глаголы-то употребляй! — повысил голос Карпелов, выезжая со двора.
— Знакомый парень дежурит в банке с «пентиумом» шестисотым, я передаю ему дискету с кодами, он гонит информацию на проводник — другому парню, у него защита сильная, а тот уже — мне.
— Защита — это?..
— Защита — это чтобы меня не вычислили.
— Ты все узнал, не выходя из квартиры?
— Так точно.
Карпелов вздохнул с облегчением.
— Если честно… — сказал, видя его облегчение Январь, — я все-таки нарушил закон.
— Спасибо тебе, хлопчик, за твою честность! Ты же только что сказал, что в помещение не проникал?!
— Дискета с кодами. Это было трудно, но я ее вынес тогда. Когда из центра увольнялся. Если бы вы были специалист, вы бы сразу поняли. И еще. Если у них в банке работают специалисты, а я думаю, что это так, — они могут узнать, что в процессоре копались. Я защитился как мог, но при специальном расследовании можно все раскрыть.
Для Карпелова все, что говорил Январь, было как лекция по лингвистике, которую он честно прослушал в университете на семинаре филологов, уговаривая себя не заснуть. Потому что всхрапнуть боялся.
Мать Пеликана, уставшая и потная — стирала, взяла фотографию Хрустова за самый кончик мокрыми руками, сдувая со лба колечки когда-то рыжих, а теперь изрядно поседевших волос. Она кивнула головой, смотрела на Карпелова влажными испуганными глазами, но не задала ни одного вопроса про сына и стояла в дверях, пока они спускались по лестнице вниз.
Карпелов и Миша Январь ехали потом молча, и через полчаса майор заглушил мотор в старом дворике. Он вздохнул и развернулся к сидевшему рядом Январю:
— Приехали. Вон подъезд. Вон там, на втором этаже балкон и окна.
— А вот и она, — пробормотал Январь, сползая как можно ниже в машине.
Легкой трусцой мимо пробежала женщина в мокрой открытой майке, облегающих, до колен, эластичных трусах с полосками по бокам, в кроссовках на босу ногу. Она остановилась возле скамейки у подъезда и стала что-то делать со шнурками. На две секунды ее закрыла подающая задом синяя «Волга», Карпелов чертыхнулся. «Волга» проехала — у подъезда никого не было.
— Мы не сможем ее пасти, — сказал Карпелов, вздохнув, — хоть охрану приставляй! Проще всего — подойти и рассказать про…
В этот момент дверь возле Миши Января открылась, и сам он, судорожно дергая руками и ногами, выполз боком в эту дверь, словно его вытащил невидимый смерч. Карпелов выдернул из кобуры под мышкой оружие и медленно вытянул голову, чтобы рассмотреть, что происходит возле машины.
Красавица из журнала сидела на земле, расставив коленки, между которыми лежал, раскинув ноги в стороны, Миша Январь. Голова его была зажата правой рукой женщины под подбородком, а ее левая рука напряженной ладонью чуть касалась уха Миши, готовая в любой момент быстрым движением помочь правой свернуть шею. Женщина смотрела сквозь стекло на Карпелова грустно и устало.
— Положи оружие на сиденье и выходи, — сказала она медленно и очень тихо, одними губами, но Карпелов все понял.
— Мы друзья, — прохрипел Январь. Он слышал запах ее пота, но рука, которая его держала, была сильной и спокойной.
Карпелов вышел, отметив краем глаза возню детей неподалеку на площадке. На балконах топтались люди, некоторые переговаривались друг с другом, где-то орал телевизор и визгливо мучилась скрипка в судорогах гамм. Он отметил красоту и необычность позы, в которой застыла странная скульптурная группа на земле, особенно ему понравилось, что руки Января прижимались к земле кроссовками у самых кистей. Волосы женщины были стянуты резинкой в маленький хвост, на лбу — повязка от пота. Она дышала, приоткрыв рот, но не судорожно и тяжело, а…
Профессионально, да, именно так, медленно прогоняя воздух сквозь сжатые зубы.
— Я был на кладбище, помните меня? — Миша пытался вести беседу. Он хотел поднять голову и рассмотреть напряженными глазами лицо женщины над собой. Его прижали посильней.
— Майор Карпелов, особо тяжкие Западного округа, — Карпелов показал пустые ладони, — пошли в машину, там удобнее разговаривать. Тебя ищет киллер Хрустов, ты у него в списке неотложных дел последней записью. Приехали предупредить.
— Почему вы меня фотографировали на кладбище? — Ева не пошевелилась.
— Привидение, — просипел как мог Январь. Ева отпустила его голову.
— Что?!
— Если вы — привидение, — Январь боялся пошевелиться, — то на фотографии не проявитесь, а если серьезно, мы там были на задании, собачку мы там хоронили.
Ева расставила ноги пошире, и Январь потряс затекшими руками. На запястьях отпечатался фигурный рисунок от подошв кроссовок. Подошел Карпелов и дернул его на себя за руку, помогая встать. Он протянул руку и женщине, она посмотрела на него несколько длинных секунд, у Карпелова холодком по спине пробежал восторг на грани ужаса от неестественного цвета ее глаз.
Ее ладонь была маленькой и сильной, слегка шершавой и грязной. Карпелов понял, что она подбиралась к их машине почти ползком.
— Наемник Хрустов… — начал было Карпелов в машине, когда женщина села сзади, не закрывая дверцу, но она перебила.
— Хрустов — это моя печаль, — сказала она, — я с ним разберусь сама. Как вы меня нашли?
Мужчины задумались.
— Если мы вам все расскажем, — начал Январь, вздохнув, — это долго и полный бред.
— Ты только фантазию не употребляй, я тебя умоляю, — перебил его Карпелов.
А глаголы? Глаголы можно?
Вечерело. Дима Куницын смотрел в открытое окно в кабинете начальника разведки. Он прошел инструктаж, получил командировочные деньги, отчитался письменно по поводу последнего задания и теперь краем уха слушал монотонный бубнящий голос начальника. Ему сказали, кто будет курировать отдел после смерти генерала Горшкова. Здесь Дима перестал разглядывать неподвижные листья в раме окна и напрягся. Ему сообщили, что агент — то есть он — никогда начальника видеть не будет, задание получать по абонементному адресу, при возникновении проблем звонить по определенному номеру телефона. Ему назвали пароль и предложили самому разработать легенду и облик.
