— Ты кто была? — спросил он.
— Самолет.
— Завтра суббота. Давай встретимся с утра, я с утра уже буду в спортивном стиле.
Нет. Во-первых, у меня дела домашние, а во-вторых, мы сможем хорошенько оттянуться только в темноте.
Суббота, 12 июля, утро
Не просто утро, а четыре двадцать. Ева шарит в потемках, отыскивая телефон.
— Вы звоните в квартиру Евы Николаевны в четыре двадцать утра, ну и кто вы после этого? — пробормотала она в трубку.
— Мистер Акона Тиу, — сообщила трубка, — ждет вас через сорок минут на Воробьевых горах. Смотровая площадка.
Короткие гудки.
— Чтоб ты провалился, — шепчет Ева, одеваясь.
Мистер Акона Тиу, маленький и одинокий, стоит на смотровой площадке унылым божком на фоне светлеющего неба. К его руке наручником пристегнут черный чемоданчик.
Ева подходит, пряча руки в рукава свитера и натягивая пушистый ворот на лицо.
— Я буду видеть рассвет, — сказал он, повернувшись на ее шаги. Ева огляделась.
— Вы давно были на рассвете? — спросил мистер Акона.
— Недавно. Можно сказать, на днях. Сначала один рассвет, потом — через два часа — еще один рассвет.
Японец медленно кивнул, оставаясь невозмутимым.
— Вы же ничего не поняли, почему киваете? Японец посмотрел на Еву бесстрастно и поинтересовался:
— А что я должен?
— Ну, не знаю. Понять. Как я могла видеть сразу два рассвета?
— Вы могли лететь быстро на самолете, — сказал японец, подумав. — Я сразу понял.
— Извините, — пробормотала Ева.
— Сейчас будет. — Японец протянул свободную руку и показал на загоревшуюся полосу неба.
Дождавшись краешка солнца, мистер Акона Тиу повернулся и пошел к машине. Ева пошла за ним.
— Это не моя машина, — сказал он, показывая на ее «Москвич». Ева пожала плечами.
— Вы не в форме. — Он медленно оглядел Еву, задирая голову вверх. — Я вычту из вашего жалованья.
— Сегодня суббота, выходной. — Ева уговаривала себя не повышать голос.
— Разве вам не позвонили и не сказали приехать?
У Евы было два варианта. Дать японцу деньги, сказать, чтобы он тормознул такси, и уехать досыпать. Промолчать и отвезти его туда, куда скажет. Для интереса Ева решила промолчать. Она открыла дверцу, дождалась, пока мистер усядется, закрыла ее и села за руль.
Японец молчал. Ева нашла глазами грустную мордочку в зеркальце. Она вдруг почувствовала почти физически его страх и отчаяние. Вышла из машины, открыла багажник и достала сканирующий зонд с наушниками. Открыла заднюю дверцу.
— Я каждый день проверяю свою машину на предмет взрывчатки или электроники. Дайте ваш чемоданчик.
Японец, не поднимая глаз, перетащил чемоданчик с сиденья себе на колени. Ева надела наушники и провела зондом над чемоданчиком и над наручниками.
— Чисто, — сказала она. Убрала зонд, села за руль.
Солнце почти наполовину вылезло из-за земли, заливая косым оранжевым светом верхушки деревьев.
— Попробуем снять? — спросила она, не выдержав тишины.
Японец молчал.
Ева вздохнула, завела машину и поехала, вспоминая, где здесь ближайшая заправочная станция.
Парнишка на улице заправлял серебристый «мерседес» и неудержимо зевал. Ева затормозила, вышла из машины и прошла на станцию. В гараже с надписью «Авторемонт» двое мужчин торчали из-под приподнятого зада автомобиля одними ногами, в грязных джинсах и кроссовках.
— Ребята, — поинтересовалась Ева, — можете перешибить цепочку из хорошей стали?
— Это надо посмотреть, — сказал один, вылезая.
— Чего ее шибить, чикни отрезной машиной!
Ева вернулась к машине, открыла заднюю дверцу и предложила японцу выйти. Сначала ей показалось, что он умер, сидя с открытыми глазами. Потом, двигаясь медленно, мистер Акона Тиу вытащил ноги и вышел. Ева направляла его, взяв под руку. Он не смотрел по сторонам, только вдруг, словно очнувшись, поднимал к Еве усталое лицо, на котором в этот момент проскальзывало что-то вроде удивления.
Ребята, один огромный, другой рядом с ним — карикатурно маленький, стояли у наковальни. Огромный поигрывал чем-то вроде колуна — небольшим коротким топориком на массивной ручке.
— Не, не перешибешь, — замотал головой маленький, ощупав цепь.
Японец, увидев инструмент, побледнел и опять посмотрел на Еву.
— А что насчет отрезной машины? — поинтересовалась Ева.
— А я сразу сказал — опять небось чемоданчик надо отбить. Понацепляют, придурки. Не пойдет отрезная. Обожжет. Вчера этим перешибли с одного раза. Но сталь другая была. И мужик — араб. А в Японии знаешь как навострились сталь варить!
— А наша сталь лучше, — басом сказал огромный, — перекидывай, не спи. Нам еще работать и работать.
Маленький перекинул через небольшую наковальню чемоданчик, уложил поудобней цепочку и обхватил своей грязной рукой руку японца, отвернув другой рукой его лицо в сторону. Его напарник, почти не размахиваясь, ухнул где-то внутри себя и рубанул, тоже отворачивая лицо.
А ты говорил — Япония! — Он бросил инструмент в угол. — Стольник.
Ева посмотрела на японца, тот рассматривал обрубленный конец цепи и демонстрировал полное непонимание русского языка. Она вздохнула и достала деньги.
У консульства мистер Акона Тиу сказал:
— Эва, вы можете быть свободны до понедельника утра, — заправил под рукав пиджака наручник и медленно вылез из машины.
Ева посмотрела в зеркальце. На заднем сиденье чернел чемоданчик. Она стояла и ждала пятнадцать минут, пока к ней не подошел милиционер. Номер ее машины не соответствовал тем, которые имеют право здесь стоять.
— Ну что за дурдом, — пробормотала она, отъезжая.
Ворота распахнулись, и Ева увидела во дворе консульства пожарную машину.
— Ты что, совсем чокнулась, притащить это сюда?! А вдруг там бомба?!
Зоя, розовенькая, бодрая и с макияжем, в полседьмого утра на рабочем месте.
— Вот вы, специалисты, и выясните, что там такое. Мне пора домой.
— Чем перерубили цепочку? — проявил Аркадий мужской интерес.
— Топором на бензоколонке. Кто-то вытащил японца на Воробьевы горы и бросил там в четыре утра, пристегнув к чемоданчику. Позвоните, когда откроете.
— А что ты скажешь, если он поинтересуется, где его чемоданчик?
— Скажу, что сдала в камеру хранения.
— Эй, — крикнула Зоя, когда Ева спускалась по лестнице, — а как вообще успехи?
