Он ей не верил. Он подходил на цыпочках к двери,
прислушивался, а потом рывком распахивал ее. Никого там, конечно, не было. Иной
раз ему казалось, что кто-то смотрит в окно. Он подкрадывался к окну, он
отдергивал занавеску, и сердце его падало куда-то в низ живота – с той стороны,
с улицы, приникало к стеклу чье-то желтое, размытое чье-то лицо. Каждый раз
неизменно пугался он собственного своего отражения. Дошло до того, что порой и
по ночам он поднимался и проверял запоры на дверях, шпингалеты на окнах,
подолгу стоял у печки, пытаясь определить, сможет ли достаточно худой человек
пролезть в комнату сквозь дымоход. Тетя Поля все замечала.
– И кого ты боишься? – спрашивала она. – Ведь во всем районе
никого нет страшнее тебя.
Ах, эта тетя Поля! Она вырастила его и воспитала. Она любила
его. Но с тех пор, как он стал служить Там Где Надо, она изменила к нему
отношение и, несмотря на свое пролетарское происхождение, превратилась в ужасную
контру. Она говорила, что жизнь при царе была гораздо дешевле, и подсчитывала,
сколько стоили тогда фунт масла или голова сахару, но из всех цен он почему-то
запомнил только, что ситец стоил восемь копеек аршин.
– Вы, тетя, – укорял он ее, – все назад смотрите, а надо
смотреть вперед.
– Да ты, я вижу, догляделся, – усмехалась тетка, – что и под
лавку зыркаешь – никто ль не сидит.
Иной раз она вдруг спрашивала с невинным видом:
– Ну что? Сколько замордовали народу за текущий отчетный
период?
– Да тише вы! – шипел он на нее и оглядывался. А потом,
вздыхая, сокрушенно качал головой: – Не наши у вас взгляды, тетя.
– Да уж не ваши! – соглашалась она охотно.
Почему допускал он в собственном доме подобные разговоры?
Почему иногда начинал даже оправдываться?
– Вы же знаете, тетя, что я туда попал случайно, – говорил
он, но тетка не верила.
– Случайно туда знаешь как попадают: вот так! – И тетка
красноречиво делала «руки назад».
Глава 37
Сзади хрустнула ветка. Лейтенант вздрогнул и оглянулся. Ему
показалось, что чья-то тень мелькнула и пропала за углом дома, мимо которого он
прошел.
Филиппов двинулся дальше. На ходу расстегнул кобуру, вынул и
переложил в карман револьвер. Впереди чернел крупный предмет. Приблизившись,
лейтенант определил, что это какой-то сельскохозяйственный механизм – не то
сеялка, не то веялка, – он в этих вещах не разбирался. Во всяком случае,
размеры предмета позволяли укрыться за ним. Что лейтенант и сделал. Выглянув
через несколько секунд, он увидел: из-за угла дома на тропинку нерешительно
вышла темная фигура. Теперь сомнений не было: фигура следила за лейтенантом.
Потеряв его, она стала растерянно озираться, а потом, все убыстряя шаги,
направилась по тропинке к предмету. Лейтенант вынул из кармана револьвер и тихо
щелкнул предохранителем. Сквозь стук собственного сердца услышал он осторожные
шаги и прерывистое дыхание.
– Стой! Стрелять буду! – Лейтенант выскочил из-за предмета и
приставил револьвер к носу фигуры.
– Ой! – вскрикнула фигура женским голосом и уронила на землю
какой-то сверток.
– А, это ты, – сказал он, опуская револьвер. – Чуть было
тебя не застрелил. Что нужно?
– Так ведь я насчет Ваньки, – сказала Нюра, поднимая
сверток. – Ты говоришь, я ему посторонняя, а я не посторонняя, меня с работы за
него прогнали, – сказала она не без гордости.
– С работы не прогоняют, а увольняют, – поправил лейтенант.
– А за что?
– Так за то же, что жила с ним, с Иваном, – объяснила Нюра
и, не удержавшись, похвастала: – По любви, говорят, жила.
Лейтенант стоял, смотрел на Нюру, ничего не мог понять.
– Что ты городишь? – сказал он. – Кто тебя уволил?
– Любовь Михална, завпочтой.
– И за что?
– За Ваньку. За связь с врагом народа.
– С врагом народа? – удивился Филиппов. – А кто же ей
сказал, что Чонкин враг народа? Он просто дезертир.
– Видать, не просто, – возразила Нюра.
– Странно, – сказал Филиппов. – Очень странно. Ты вот что.
Завтра к десяти часам приходи, и мы во всем разберемся.
– Завтра? – обрадовалась Нюра. Это был уже совсем не тот
разговор. – И передачу можно взять?
– Возьми.
Глава 38
Оставив ошеломленную Нюру, он пошел дальше и стал думать над
тем, что же все-таки происходит. Кто разрешал заведующей почтой объявлять
врагом народа обыкновенного дезертира? А может быть, она знает что-то такое,
чего он не знает?
Дома взволнованная тетя Поля сказала лейтенанту, что его
ищут, прибегал посыльный, передал, что приехал подполковник Лужин с каким-то
майором, они ждут Филиппова у него в кабинете.
Лужина он застал за своим столом. При свете настольной лампы
голова Романа Гавриловича выглядела более уродливой, чем обычно.
Незнакомый майор, сцепив на колене руки, сидел у стены. Оба
внимательно смотрели на вошедшего. Потом Лужин встал и медленными шагами
приблизился.
– Ну здравствуй, Курт, – сказал он и, подпрыгнув, залепил
Филиппову такую оплеуху, от которой тот рухнул на пол.
Уже к вечеру следующего дня бывший лейтенант Филиппов,
похудевший и обросший бородой (известно, что у покойников и арестантов борода
растет очень быстро), давал нужные показания…
Глава 39
ИЗ ПОКАЗАНИЙ БЫВШЕГО ЛЕЙТЕНАНТА ФИЛИППОВА
…полностью раскаявшись в совершенных мною преступлениях и
желая помочь следствию, чистосердечно признаю, что, будучи штатным агентом
германской военной разведки под кличкой Курт, я систематически собирал и
передавал адмиралу Канарису лично или через руководителя отдела «Абвер-1» полковника
Пиккенброка сведения военного, политического и экономического характера,
составляющие военную и государственную тайну СССР.
