В обширной исторической литературе существует на этот счет
немало противоречивых, а порой и весьма оригинальных суждений. Одни говорят
насчет погодных условий, другие противопоставляют морально-политический фактор
и массовый героизм, что, конечно, было. Нередко приходится слышать и о личных
заслугах одного из второстепенных персонажей данного сочинения, я имею в виду
того, который сидел в метро. Мы, мол, победили потому, что он был с нами.
Признаться, с горькой усмешкой следил автор долгие годы за
перепалкой историков. Сколько всего наговорено, сколько лесов порублено на
бумагу, сколько щепок зазря пролетело, а ведь истина вот она, под рукой.
Нет, полностью отрицать заслуги того, который сидел в метро,
я не буду. Он тоже свое дело делал: и трубку курил, и жирным пальцем глобус
мусолил, указывая, куда какую кинуть дивизию и как наилучшим образом уничтожить
живую силу и с той стороны, и с этой. Но с нами он не был. Он в метро сидел,
оставив нас на поверхности.
Однако если говорить не о каких-то заслугах, а о выдающихся
и решающих, то теперь мы знаем, что они принадлежат главному герою нашего
скромного повествования, который в роковой час отвлек на себя танки Гудериана и
таким образом спас столицу. И что с того, что ростом он невелик, лопоух и
кривоног немного? Ведь если разобраться по совести и без горячки, так и тот,
который сидел в метро, был тоже ничем не лучше. Ростом полтора метра с
фуражкой, морду имел побитую оспой, руку сухую, лобик шириною в два пальца, а
зубы кривые и желтые. А вот же, несмотря на эти вопиющие недостатки, вошел в
историю и выведен в бесчисленных сочинениях, авторы которых изображают его либо
не иначе как горным орлом, либо не иначе как совершенной свиньею.
[8]
Завершая настоящий пассаж, мы выражаем надежду, что теперь,
когда в запутанный историками вопрос внесена полная ясность, многолетняя
полемика представителей различных школ и направлений, потеряв всякий видимый
смысл, прекратится сама собой.
Выполнив возложенную на него свыше миссию, автор скромно
отходит в сторону.
Глава 60
Генерал Дрынов получил повышение неожиданно. Когда ударная
армия с входившей в нее дивизией Дрынова, потеряв половину своего состава,
вышла из окружения, ее командующий был арестован за то, что не удержал Каширу.
На его место назначен был Дрынов. Остатками потрепанной армии он должен был
удерживать подступы к Москве. Положение было незавидным. Равнинная местность,
лишенная всякой растительности, не считая травы. По приказу нового командующего
бойцы окопались и ждали появления немцев. Утром появились немецкие танки. В
армии Дрынова было четыре противотанковых ружья, из них одно неисправное,
другое без боеприпасов, и одна пушка-сорокапятка (та самая) без снарядов.
Сопротивление было бесполезно. Но Дрынов получил приказ «ни шагу назад» и
намерен был его выполнить. Танки шли развернутым строем. Одно противотанковое
ружье тявкнуло и замолкло, в него угодил немецкий снаряд. Из другого удалось
подбить один танк, и он загорелся, но тут и для этого последнего ружья
кончились боеприпасы. И тогда Дрынов решился на отчаянный шаг. Он поднялся во
весь рост и с криком:
– За родину! За Сталина! Ура! – размахивая пистолетом,
побежал навстречу танкам.
Увлеченные его порывом, поднялись и бойцы. Расстояние между
ними и танками стремительно сокращалось.
И вдруг – чего только в жизни не бывает – танки
остановились. Эти громадные и некрасивые железные чудовища стояли и словно в
нерешительности поводили дулами своих пушек туда-сюда.
Бойцы тоже остановились. От растерянности никому не пришло
даже в голову залечь.
И вдруг, видимо получив команду по радио, все танки
одновременно повернули на сто восемьдесят градусов и кинулись наутек.
Все опешили.
– Батюшки, что ж это такое? – удивился неподалеку от Дрынова
пожилой красноармеец и перекрестился, не веря своим глазам.
– Ага, гады, струсили! – закричал Дрынов и побежал с
пистолетом вдогонку. Кажется, он даже выстрелил раз или два, но, так или иначе,
танки ушли.
Корреспондент «Правды» Александр Криницкий, узнав об этом от
очевидцев (сам он видеть этого не мог, ибо старался описывать подвиги, глядя на
них издалека), по телефону передал срочное сообщение в газету.
Утром, просматривая газеты, на эту заметку наткнулся Сталин.
– Что за несусветная чушь! – сказал он и приказал Маленкову
позвонить в редакцию и от его имени передать корреспонденту Криницкому, чтобы
врал, да знал меру. Маленков вернулся удивленный и сказал: Криницкий клянется,
что на этот раз ничего не приукрасил, все так и было. Маленков звонил в штаб
фронта, но и там ему подтвердили, что Криницкий не врет: остановленная армией
Дрынова, танковая группа Гудериана отступила, и контакт с ней утерян.
И вот тогда Сталин приказал: генерал-майора Дрынова
произвести в генерал-лейтенанты, представить к званию Героя Советского Союза и
доставить на «подземную дачу» для личной беседы.
И то, и другое, и третье, разумеется, было выполнено
немедленно.
Глава 61
На «дачу» Дрынов прибыл не один, а в составе группы
генералов, каждый из которых чем-нибудь отличился.
Полководцев привезли в закрытом вагоне и в караульном помещении
каждого подвергли личному обыску.
Тут произошла небольшая заминка – у одного из генералов в
кармане кителя обнаружился плоский металлический предмет, а в нем что-то
тикало. На вопрос о назначении предмета генерал объяснил, что это трофейный
портсигар, который открывается только через определенные запрограммированные
промежутки времени. Генерал хотел подарить этот портсигар товарищу Сталину,
который, по слухам, в последнее время слишком много курит.
– Откройте! – приказал начальник охраны, худощавый грузин с
двумя шпалами на петлицах.
– К сожалению, это невозможно, – улыбаясь, объяснил генерал.
– В том-то и заключается принцип его работы, что время очередного открытия
устанавливается изнутри.
Начальник охраны вертел портсигар в руках и испытующе
смотрел генералу в глаза.
– Через сколько времени должен сработать механизм?
– Минут через пятнадцать, я думаю, – неуверенно сказал
генерал, посмотрев на часы. – Я хотел приурочить к тому времени, чтобы как раз
в момент передачи подарка товарищу Ста…
