Шуруп сделал более двух десятков звонков по телефону – в Рязань, бывшим соседям Аделаиды по коммуналке, в Ленинградский университет, в издательство журнала, участковому врачу. Из проведенной разведывательной работы сложилась такая картина. Аделаида жила одиноко – вдова, без детей. Из ближайших родственников, по слухам, была сестра – двоюродная, троюродная? Возмутительно образованна, но готовить не умеет. Политически грамотна, но партийных пристрастий нет. Неконфликтная, но экономная – все деньги тратит на книги и на путешествия, а что осталось, отдает в зоопарк закрепленному за ней бегемоту. Взаймы не дает, новую одежду покупает крайне редко, да и ту – в секонд-хендах. Проблемы со здоровьем, стандартный набор: радикулит, гипертония и т. д., плюс отсутствие зубов – вставные челюсти.
Получив все эти сведения, Виктор Лушко даже немного оробел, оттого что такую личность занесло в его глушь. Вряд ли спецслужбы стали бы засылать в его гнездо столь яркую персону, их стиль – незаметность и простота легенды. Еще была ниточка, связывающая его вторую жену Надежду и Аделаиду – Ленинградский университет. Надежда его закончила, и именно исторический факультет. В пользу гостьи говорила и запись из Богородского монастыря, в котором крестили Зойку. Имя крестной матери там было записано, и данные паспорта тоже.
В ее одежде и вещах не оказалось микрофонов, зато Дездемона едва не грохнулась в обморок, обнаружив… вшей! Одежонка, отдаленно напоминавшая пальто, платок, когда-то бывший пуховым, шапка неизвестного происхождения, спортивный костюм, войлочные боты, шерстяные носки, нижнее белье и все вещи из ее клетчатой сумки были немедленно вынесены из дома и сожжены Елисеем в газовой топке. Как ни странно, крестная Ада со своими вещами рассталась совершенно равнодушно, но вот обриться наголо отказалась и перчатки никак не отдавала – Дездемона даже заподозрила у нее чесотку. Тогда Елисей принес из своих запасов такие же новые, демонстративно отрезал у всех отделений для пальцев верхнюю часть, и Аделаида показала руки.
Дездемона шесть раз пропылесосила каминную комнату – ковер и кресло. Аделаида просидела больше двух часов в ванне с раствором в волосах, укрытых полиэтиленовым пакетом. Потом надела платок, низко закрыв лоб, пижаму Маринки, белые носки Елисея из козьего пуха, его же перчатки с отрезанными пальцами и пошла спать.
Виктор Филимонович поговорил с Зойкой и убедился, что та совершенно адекватно отвечает на вопросы, ест за двоих, только вот смотрит на него как-то странно, с жалостью, и ждет не дождется, когда же наступит утро, чтобы «крестная быстрей проснулась».
Тогда Виктор Филимонович пошел в комнату, где спала гостья. Горел ночник, пахло средством от вшей, крестная тихонько похрапывала, с головой укрытая одеялом, а на тумбочке у кровати стоял стакан со вставными челюстями.
И все-таки ему было не по себе! Непонятная тревога – как перед несчастьем. А Виктор Лушко, как большинство спасателей и пожарников, верил в предчувствия.
Рано утром – едва рассвело – его разбудили странные подвывания. Это больше всего напоминало звуки, которые издают женщины-теннисистки при ударе ракеткой по мячу – то ли стон, то ли выкрик при оргазме. Он бросился к окну. На балконе второго этажа крестная Аделаида в пижаме поднимала вверх руки и резко опускала их к белым носкам из козьего пуха, издавая при этом подозрительные стоны и выпуская изо рта облачко пара. Потом она стала поднимать ноги, стараясь достать ступней до вытянутых вперед ладоней, все так же подвывая.
– О господи!.. – простонал Виктор Лушко, угадав наконец в ее действиях оздоровительную утреннюю гимнастику.
Золушка
Только он улегся в еще теплую постель, как в комнату тихонько пробралась Зойка. Виктор Филимонович притворился спящим, но девчонка не стала влезать на его живот. Села тихонько у кровати и ждала, иногда задерживая дыхание, чтобы послушать, как он дышит.
– Ладно, я не сплю! – не выдержал отец.
– Я знаю, – вздохнула Зойка.
– Чего пришла?
– Хочу, чтобы все было честно.
– Так ты мне еще и врешь? – приподнялся Виктор.
– Ничего я не вру! – возмутилась Зоя, потом добавила потише: – Хочу предупредить.
– Давай уже, не тяни!
– Вероятно, мне удастся закончить колледж весной. У меня только не будет зачета по практике – я не могу из-за возраста поехать за границу, но можно писать диплом по теме…
– Я не понял, – перебил ее Лушко, – ты сказала – «удастся»? Ты закончишь колледж в тринадцать, как и собиралась?
– Вроде того, – вздохнула Зойка.
– А когда тебе будет тринадцать? – не мог поверить в происходящее отец.
– В следующем году. Пап, сосредоточься! Это серьезно. Я должна сознаться, что училась не совсем честно.
Виктор Филимонович стал лихорадочно искать в своей пионерской памяти определение понятия «нечестно учиться» и не смог вспомнить ничего ужаснее списывания и шпаргалок.
– В твое время все было по-другому, – тут же отреагировала Зойка на его раздумья.
– Это уж точно! – Виктор Филимонович сел, подложив под спину подушку. – Денег, чтобы заплатить за оценку, не было, мобильников – тоже, в школу меня никто на джипе не привозил. Только не говори, что сестры писали тебе на мобильный ответы на контрольные – все равно не поверю. А кто тогда писал? – вдруг озаботился он.
– Пап! Все проще. Я заранее знаю, о чем меня спросят. Поэтому знания мои… как это сказать… выборочные, – Зойка нашла подходящее слово.
– Я не понимаю, что тут нечестного? – занервничал Виктор Лушко.
– Это зависит от того, что ты подразумеваешь под словами «иметь специальное среднее образование»!
– Не ори!
– Я не ору!
– Вот и не ори, – успокоился отец. – Диплом я под этим понимаю. Бумажку.
– И все?
– Все. Работать ради заработка тебе не придется. Поимеешь бумажку и занимайся чем хочешь. Некоторые вообще приезжают из Пскова с удостоверением ветеринара, а потом статьи в журналы пишут о сталеплавильном деле и из лука стреляют! – разошелся Виктор Лушко.
– Чемпионка мира? – удивилась Зоя.
– Прикинь! И еще двести летных часов!
– Да… розы, собаки и марафон, – задумчиво продолжила Зойка.
– О чем это мы?.. – очнулся отец, стараясь понять, что говорил, а что Зойка вытянула у него из головы.
– О крестной.
Виктор Лушко сплюнул и решил сменить тему.
– Что ж у нас тогда с договором? – осторожно начал он.
– А что с договором? – невинно распахнула глаза Зойка.
– Ну ты же… вроде как против жениха Тимурки, – отец кивнул на ее запястья.
– Ничего не против, – спокойно ответила Зойка.
– Ну ты же… вроде почувствовала, что он против! – перестал что-либо понимать Виктор Лушко.
