– Ну да, – кивнул Кирзач. – Ни то ни се. Неизвестно еще, что будет в конце. Очухаешься, пока плаваешь, или река сольет тебя вниз. Так что решай. Сделаешь, как Лизавета просит, будет у тебя другая жизнь. Старухи сварливой этой не будет, ну а Федор... вообще....
– Что – вообще? Говори! – потребовала я.
– А то! Может, он ангел сумрачный и по-любому родится у другой какой дуры-наркоманки!
Лизавета от возмущения подняла руки:
– Что ты несешь, какой еще ангел?!
– Сумрачный! – строго ответил Кирзач. – Может, сатанисты правы, и его время пришло. А что? Скажешь, не может какая другая дура малолетняя помереть до родов? Может! Всего делов-то – приманить ее привидением, она себя забудет и живот свой забудет. – Кирзач злобно зыркнул на Верочку. – А уж куда такие вот ссыкушки заманивают, сама знаешь!.. И тетка вроде тебя окажется рядом, и уговорит врачей, которые услышат стук сердца в животе и сделают кесарево, ребеночка не оформлять, будто его и не было, вроде он умер в утробе. Ты ведь, Лизавета, до того заигралась в смерть, что сама не знаешь, кто есть такая! Думаешь, судьбами других ворочаешь, а на самом деле это тобой командует сила темная!
Подняв руки, Кирзач пошел на Лизавету с остервенением в лице и горящими ненавистью глазами. Бауля встала, взяла керосиновую лампу и разбила ее о затылок Кирзача. Жидкое пламя потекло по его спине вниз. Кирзач медленно опустился на колени, а потом лег щекой на пол. Свечение потихоньку угасло. Смотрю вниз на застывшую темную фигуру. Видно, недобрый был взгляд, потому что Бауля тронула меня за руку.
– Тебе Кирзача не одолеть. Разве что хитростью.
Лизавета возмущенно повысила голос:
– Не отвлекай ее по пустякам! Кирзача одолеть? Себя одолей, девочка. Не сумрачного ангела ты приведешь в наш мир, а посланника мертвецов. Ты хотя бы представляешь себе последствия? Ужас кровосмешения!
– Какого кровосмешения? – я перестала что-либо понимать.
– Мертвая кровь и кровь сейчас живущих смешается, можно посчитать, через сколько поколений это потомство... – Лизавета посмотрела на Баулю, – захватит Землю! Так что разберись со своей жизнью! У нас мало времени на дебаты.
– Как ты разобралась, да? – тихо спросила Бауля. – Навесила свою смерть на попутчика?
– Нет, подожди, – я сажусь в изнеможении и закрываю глаза. – Лизавета не может никого убить и себя тоже не может, она говорила. Как же тогда получается – полоса на шее... она и Федор – постоянно присутствующие... Я устала, я очень устала и не понимаю...
Смотрю на Верочку. Она легла головой на стол – то ли спит, то ли далеко отсюда ловит бабочек... И мне залечь, что ли?
– А я тебе объясню, откуда у Лизаветы эта полоса на шее, – кивает Бауля.
– Заткнись, старуха! – прошипела Лизавета. – Не лезь не в свое дело.
Бауля подвинула к себе вторую керосиновую лампу, обхватила ее рукой и тоже перешла на шепот:
– Сама заткнись. Теперь я говорю. Я одна здесь могу ладить с огнем. Будешь мешать, огрею и тебя лампой, заляжешь на пол рядом с Кирзачом до новолуния.
Лизавета застыла, тяжело дыша. Смотрит на лампу настороженно.
– Текила, смотри сюда, – Бауля протянула ко мне через стол свободную ладонь. – Смотри и слушай. Это тебя касается. Лизавета в тот день вернулась со станции на дачу, а там – никого, и машины нет. Она пошла по следам шин. Дошла до дороги на Объедкино и по звуку сигнала попала на место аварии. Первым делом бросилась к Кирзачу. Оттащила его в лес подальше и положила в деревьях, чтобы с дороги не было видно. Потом вернулась и «Скорую» вызвала. – Бауля говорит быстро-быстро, словно заученную молитву читает или еле успевает описать свои видения. – Приехала местная, из районной больнички. Шофер и докторша в возрасте. Она твой пульс пощупала – ничего. Зрачки не реагируют. На живот руку положила, а там ребеночек стукнулся. Врачиха запаниковала, хотела было из города «реанимацию» вызвать, да Лизавета ее отговорила – сказала про срок маленький, неизвестно, мол, как все повернется и выживет ли младенец. Будут потом разбираться, как и кто оказывал первую помощь. Вот и повезли тебя в районную больничку. А там пьяный хирург сделал кесарево. Достали ребеночка, а он живой. Лизавета опять проявила инициативу. Стала уговаривать не откачивать его и подождать, пока он остынет, все-таки недоношенный да от малолетки – не выживет. Деньги давала. Давала, Лиза?
– Обещала их донести... – шепчет Лизавета, уставившись в стол.
– Ну да, обещала донести, у нее же с собой много не было.
– А моя мама? – спрашиваю я, сморгнув подступившие слезы, а то Лизавета в этих соленых линзах дробится на кусочки.
– Не смотри на нее! – прикрикнула Бауля. – Смотри на мою ладонь, там линии смешно меняются каждую минуту. А мама твоя в это время была в отъезде – она не одна была, а с мужчиной, это Лизавете ох как крупно повезло! Знаешь почему?
– Догадываюсь. Мама была с Бирсом, да? – спрашиваю я, понурившись.
– Правильно. Лизавета им только к ночи позвонила. Из больнички она сразу поспешила на такси к месту аварии за Кирзачом, а там уже милиция разбиралась. Кирзач к этому времени на снегу в лесу подостыл и впал в медитацию, вспоминая убиенных им и съеденных, чтобы их души помогли его очухаться. Лизавета Кирзача подняла, в обход милиции дотащила до такси, будто мужа сильно выпившего, и благополучно увезла на дачу.
В оранжевом свете керосинки линии на руке Баули действительно движутся, плавно перетекая из одного варианта жизни... или смерти?.. в другой.
– А Байрон?.. Когда он узнал? – тихо спрашиваю я.
– А как подъехал, не нашел никого на даче, позвонил тебе по телефону, мамочка и ответила, – с готовностью объяснила Бауля. – Лизавета твой телефон взяла. Так он и узнал. Она в этот момент уже везла Кирзача на дачу. Байрон сразу бросился в больничку и впал там от вида твоего тела в полную несознанку, так что докторша напичкала его успокоительным, а сама сильно призадумалась. В больничке было родильное отделение на пять коек, а с месяц назад завезли новое оборудование для выхаживания недоносков. Вот она это оборудование как раз на Федоре и опробовала. А Байрон, очухавшись, прямым ходом отправился в военкомат. Отец-то его с Мамаверой приехали только на другой день. Лизавета к их приезду стала сына искать, да не нашла вовремя, чтобы повлиять – поскандалить, справку из института привезти. Докторша решила, что за живого младенца она по-любому получит больше денег, чем за мертвого, быстро оформила все бумаги и справки о причине твоей смерти, но о ребенке – ни слова. А сама два дня Федьку выхаживала и жила рядом с капсулой. Выходила. Сидит, ждет-пождет Лизавету с деньгами, а та и нейдет! И предполагаемый отец куда-то запропастился. Не дождалась докторша денег, а когда узнала о смерти Лизаветы, выписала на ребенка документы как на отказника и в шесть месяцев передала его в дом ребенка.
– И что, никто – ничего?.. – я подняла глаза от ладони Баули и посмотрела ей в лицо.
