Байрон открыл дверцу, я завалилась в «Тойоте» назад и смотрю, лежа, на экран его ноутбука – Байрон держит его на коленях, развернувшись ко мне с переднего сиденья. И ничего не понимаю – Примавэра на экране.
– Твоя мама вернулась в кабинет, – говорит Байрон.
– Давно?
– С полминуты. Сказала только: «Мальчики, у меня к вам конфиденциальная информация» – и достала какие-то бумаги.
Смотрю на экран. Не повезло. Бумаги достались любителю крыс – Кирилову, а неряха с камерой на пуговице стоит и смотрит на маму.
Голос Кирилова:
– Садитесь, Вера Андреевна.
Изображение мелькает. Потом – экран ноутбука. Неряха сел за компьютер и открывает файлы.
– Какой номер отдела? – это неряха.
– Сорок два.
– Год?
– Девяносто шестой.
– Кто был вашим куратором?
Я села, нервничая. Плохо видно, что на экране их ноутбука, трогаю Байрона за руку:
– Можешь улучшить изображение?
– Я пытаюсь!
– Полковник Харитонов, отдел внешней разведки, – сказала моя мама.
У меня дыхание перехватило. Вот так, значит, да? Полковник Харитонов, которому она на похоронах предложила засунуть в задницу награду отца?..
– Текила, что происходит? – спросил Байрон. – Ты понимаешь?
– Пока нет.
На экране открываются одна за другой страницы какого-то документа.
– Ты пишешь? – нервничаю я.
Неряха встал – на экране теперь комната и лицо мамы.
– Чего вы хотите? – спрашивает неряха.
К моей досаде, за ноутбук сел Кирилов, я вижу его голову, пока неряха перемещается по комнате.
– Сначала хочу узнать, что именно натворила моя дочь, – голос мамы, – а потом – по обстоятельствам.
– Ваша дочь сорвала нам готовящуюся почти год операцию, – голос Кирилова.
– Кому – вам? – это мама.
– Отдел внутренних расследований совместно с отделом по наркотикам вел слежку за крупным чином из нашей организации. Единственной зацепкой на вчерашний день были деньги. Лилит Бондарь со своим напарником Феоклистовым уничтожила эту зацепку, перегнав номера счетов веерной рассылкой по неизвестным банкам. Мы склонны подозревать, что именно человек, за которым велась слежка, и заказал нашей молодой парочке это сделать. Его пока ищут.
Голос мамы:
– Вы можете отследить оплату за услугу?
– Пытаемся со вчерашней ночи. Пока – безрезультатно, – это неряха сказал.
– Если вам все же удастся отследить оплату... – мама замолчала.
– Не удастся! – хмыкнул Байрон. – Кстати, оплата оказалась нехилой, представляешь, я назвал сумму...
Перебиваю Байрона:
– Я знаю. Он заплатил в евро.
– Если вы докажете, что веерную рассылку сделали моя дочь и ее парень, это кончится для нее статьей? – голос мамы дрогнул.
– Нет, предложением поработать у нас после окончания школы! – весело ответил Кирилов.
– Прекратите издеваться, – рассердилась мама.
– А что, вас тоже так подцепили на крючок? Угрожали статьей? – не прекратил Кирилов.
Мама встала и пошла к дверям. Остановилась, подумала и повернулась лицом к столу.
– На мою дочь у вас ничего нет. Без доказательной базы на преступление вы не можете нарушить код безопасности по программе защиты свидетелей. Это грозит серьезными неприятностями.
– Вы хотите нам что-то предложить? – вкрадчиво поинтересовался неряха.
– Да. Только сначала снимите с пиджака камеру, которую вам нацепила моя дочь.
Немая сцена. Потом на экране возня, мелькает темно-синее сукно, вероятно, неряха решил снять пиджак и весь его исследовать.
Мы с Байроном посидели перед синим экраном еще с минуту. Потом Байрон закрыл ноутбук и завел мотор. Я перебралась на переднее сиденье, вытащила из наших мобильных сим-карты, и мы по-быстрому свалили из переулка. Я представила разъяренное лицо неряхи и как они с Кириловым, осмотрев камеру, бросятся нас искать в предполагаемом радиусе действия, но даже все это вместе не помогло мне избавиться от досады – уже не узнать, что могла им предложить Примавэра.
– Когда она заметила камеру, черт возьми?! Неужели еще в машине?
– Текила, не кричи. Ты какая-то нервная сегодня.
Через час мы остановились у компьютерного клуба «Висяк». Байрон скинул меня с рук на руки Курилке, а сам поехал отвезти машину отцу.
– У нас в зале не курят, сама знаешь, – нервно объясняет Курилка, – а тут пришел один – ну полный лузер. Фотки скинуть. Пока я туда-сюда малышню на игры подсаживала, он уже успел как-то стул сломать и еще вовсю задымил, и тут заходит капитан Джек! Два процента из зарплаты штрафа за этого лузера. Ну, скажешь не полная дрисня?
– Твой начальник здесь? Курилка, посади меня тогда в кладовке, мне очень надо. Я компенсирую тебе пять штрафов.
– А я о чем толкую? Как раз и говорю, что в зале не получится. Это вроде я извиняюсь, догоняешь? Джек теперь из залы не вылезет, изображает надзор. Иди в кладовку и виси там. Нет, ты пойми, это же он меня так воспитывает! Думает, я брошу курить.
– И молодец, – я протискиваюсь мимо худой до скелетного образца Курилки с черной банданой на голове.
В кладовке душно. Небольшая комната вся заставлена аппаратурой. Окон нет. Курилка включает вытяжку на стене, закуривает под ее жужжание и интересуется:
– Как у вас с Байроном вообще?
– Нормально. У нас будет ребенок. Я брошу школу.
Закашлявшись до небольшого приступа, Курилка таращит глаза и сгибается в пояснице. Я раздумываю, стоит ли стучать по спине человека, поперхнувшегося дымом. Решаю, что не стоит. Глажу ее длинные платиновые волосы, гладкие и ровные, как шелк. Они у Курилки до пояса и всегда распущенные.
– Ну ты даешь, Текила, – выдыхает Курилка, накашлявшись. – Такую информацию дозировать надо. Я же могла задохнуться! Дополнительные вопросы задавать можно?
– Нельзя.
– Ясно. А ты это... Не мала еще для ребенка?
– Я для аборта мала, а для ребенка в самый раз.
– И правильно, – одобряет Курилка, уходя.
Пока не подъехал Байрон, я шарила в поиске. Фамилия Яловега встретилась семь раз. В сочетании с именем Марина – ни разу.
– Кого вскрывать будем? – спросил Байрон, подсаживаясь и открывая свой ноутбук.
– А давай по свежим следам залезем в контору, – предложила я беззаботно.
– Нет, – с ходу отвечает Байрон.
– Нет? Тогда извини. Свободен. Подходи через час-полтора, я тебе опишу план дальнейших действий.
