– Что? – не поверил Платон.
– Молюсь, а что тут странного? У меня там коврик есть для коленопреклонения, иконка в углу и свеча под ней.
Застыв на несколько секунд до ледяного бесчувствия, Платон потом попросил сквозь зубы:
– Поехали уже. – Но сарказма сдержать не смог: – А как же бизнес?
– У меня теперь, Платоша, есть рабочее место. Офис, так сказать. – Кока не обиделся. – Там прекрасные дорогие апартаменты и комната для просмотра и записи с отличной аппаратурой. Но знаешь... смотровое зеркало – такое же. Точно! – он в озарении покачал головой. Потом перевел огромные глаза на Платона и укоризненно улыбнулся. – Ты, Платоша, единственный, кто теперь посещает эту кладовку, кроме меня. Ты ведь плохо обо мне подумал, а я не обижаюсь.
– Офис! – Платон стукнул себя ладонью по лбу. – Царица огня и воды! У меня же сегодня свадьба!
Начавший выруливать со двора Кока резко затормозил.
– В смысле, племянник надумал жениться. Неожиданно, вдруг... – бормотал Платон, пытаясь вспомнить, во сколько нужно было подъехать к загсу, но не смог. – Это потому, что меня хватил небольшой инсульт, – зачем-то стал он объяснять свою нервозность и забывчивость Коке, уставившемуся на него вытаращенными глазами. – С памятью плохо, заплакать могу нечаянно или даже наорать неприлично.
– Ты? Наорать? – не поверил тот.
– Я теперь живу не один, – опустил глаза Платон. – С племянниками живу. Еще женщина появилась вдруг – Аврора, она спит в кухне и делает вид, что нанялась в домработницы. А теперь вот старший племянник задумал жениться и привел ко мне свою невесту. Я не умею долго быть с людьми, особенно если их много и они заставляют меня делать разные странные вещи. Если бы ты знал, если бы ты только знал, какие!.. Кока, я ничего в этой жизни не понимаю, но если я до сих пор не повесился, то она действительно очень живучая штука.
– Значит, мальчики теперь у тебя? – задумался Кока. – Они знают, как именно умер их отец?
– В общих чертах, – пожал плечами Платон. – Они не считают, что причиной этому был сердечный приступ, и уже предприняли некоторые попытки установления справедливости.
Кока побледнел и резко взял с места.
– Извини, Платоша, – сказал он на очередном лихом развороте. – Я тебя домой подбросить не смогу – дела. У какого метро ты просил остановиться?
– Да высади меня немедленно, пока ты нас обоих не угробил! – потребовал Платон.
Выбравшись из автомобиля, он хотел поскорей уйти, но Кока вдруг схватил его за рукав пиджака.
– Забери свои деньги! – он протягивал в горсти бумажки и отводил глаза.
– Какая муха тебя укусила? – выдернул рукав Платон. – Оставь меня. Не возьму я деньги обратно, у нас уговор!
– Я достаточно богат, чтобы сделать тебе приятное бесплатно!
– Ты разговариваешь, как строптивая проститутка!
– Тогда я раздам твои деньги как милостыню у церкви!
– Да хоть съешь их с помидорами!
Удивленно провожая глазами резко отъехавший «Мерседес» Коки, Платон развел руками.
– Какая муха его укусила?
Потом он подумал, что с людьми вокруг него творится что-то странное. Он осмотрелся. Можно было прогуляться по набережной канала до метро «Невский проспект», но есть ли у него время? Ощупав карманы, Платон вздохнул: мобильного нет. Не везет ему с мобильными. Позвонить с уличного телефона? Нет карточки. Потоптавшись, Платон развернулся и пошел к маленькому кафе на Театральной площади. Кафе держал его старый знакомый, там можно будет и позвонить, и посетить туалет.
Он начал с туалета. Потом понюхал кофе, приготовленный для него и поджидавший у телефона на стойке. Некоторое время колебался – звонить или сначала попробовать кофе? Помучившись, решил начать с кофе – кто знает, что ему сейчас скажут? Вдруг церемония уже началась, нужно срочно срываться с места и бежать ловить такси. И, проглотив первый глоток, Платон ехидно отругал сам себя: лицемер, трус! Сидит тут, цедит кофе, а сам выискивает разные причины, чтобы только не оказаться в загсе! Он взялся за телефон.
– Папик! – звонким голосом сообщила Илиса, – мы выезжаем, и ты уже не успеешь приехать домой переодеться! Встретимся на церемонии. Ты – главный, без тебя нельзя начинать, так что подъезжай сразу к загсу, я привезу твой парадный костюм, там и переоденешься.
– Что значит – главный? – струсив, зашипел Платон в трубку. – Какой такой – главный?
– Ты должен подвести меня к алтарю. То есть к этому столу, за которым регистрируют браки. Понимаешь? Подведешь под ручку и передашь жениху. Без тебя не начнем. Да! Чуть не забыла. У тебя есть деньги?
– В каком смысле? – совсем потерял голос Платон.
– В смысле – наличка – зелень или рубли. Феденька поиздержался – боюсь, на свадебную прогулку не хватит.
– А куда вы собрались прогуляться?
– Да так, прошвырнемся по Питеру.
– По Питеру – хватит, – отдышался Платон и залпом допил кофе.
– Ну и ладненько. Считай, что это будет твоим свадебным подарком. Что? Тут Федя спрашивает, отвечаешь ли ты за...
– За базар! – ехидно закончил Платон.
– Ну да, за базар. Потому что ты не знаешь, какая это будет прогулка. Двадцать три байкера – залпом – прошвырнутся по набережной, серпантином по мостам. Туда-сюда, понимаешь? Можем нечаянно побить витрины или еще что попадется под колеса. Короче, на статью по хулиганству это вполне может потянуть.
Платон крепко зажмурился и нащупал в нагрудном кармане рубашки карточку.
– Как-нибудь, – прошептал он, – разберемся. Свадебный подарок, да?.. Может, прошвырнетесь по набережной в парочке лимузинов? С трубками фейерверков на крышах. В сопровождении всадников в средневековых одеждах? По восемь всадников на каждый лимузин. С шиком, медленно, торжественно!
– Не будь таким нудным! – засмеялась девочка на том конце трубки и назвала адрес.
Мальчик, прислуживающий в кафе, вызвал ему такси и проводил до машины – Платон почти валился с ног.
У загса ему помог выйти таксист. Платон попросил, и шофер под руку отвел его в туалетную комнату огромного помпезного здания. Целый рой невест прошелестел юбками мимо, обдав Платона вихрем запахов, он покачнулся и несколько секунд балансировал, стараясь не упасть и не утонуть в чужих ожиданиях счастья.
Одна невеста была в черном. Она помогла Платону сесть в кресло и едва не завалилась на него – не удержала когтистыми хищными руками вес его грузного тела. И Платон тут же в уме перешел от вариаций на тему чужого счастья к вариациям на тему смерти в черной фате, поджидавшей именно его в храме свадебной бюрократии.
– Боитесь? – прошептала невеста в черном.
– Боюсь, – подумав, кивнул Платон, наконец-таки обозначив свое состояние.
