– А что же с Граном?
– Я думаю, он уже сделал ноги и его нет во Франции. После покушения оставаться здесь ему слишком рискованно. Все подняты на ноги. Так что с этой стороны нам ничто не угрожает.
– А зачем ему все это? Получается, он охотился на Николь…
– Получается, – не стал возражать Немец.
– Зачем это ему? – тупо повторил Ледников, с трудом ворочая языком и мыслями.
– Ему лично не за чем. У него есть заказчик. А он просто выполнял контракт. А вот кто заказчик?
– Ты сам говорил, что это могут быть спецслужбы.
– Говорил. Но я не думаю, что это может быть ДСТ, для них это перебор. В конце концов, они знают о подвигах Грана в Южной Америке. Так что выбора у нас нет. Я договариваюсь с ребятами – будем сдаваться. Как там у вас говорится? Добровольное признание смягчает наказание. Только не говори с ними об отъезде – они могут напрячься. Решат, что ты новый Луговой, который хочет спрятаться от правосудия под сенью российской конституции. Я сам поговорю с ними об этом.
«Ребята» примчались с утра и приступили к делу. Немец оставил Ледникова наедине с ними в кабинете, а сам удалился на кухню.
– Итак, мсье Ледников, давайте начнем с самого начала, – напористо сказал «регбист».
– Хорошо, – не стал спорить Ледников. – Мадам Николь, с которой я познакомился у моего хорошего знакомого…
– Его имя?
– Барон Ренн.
«Бизнесмен» задумчиво покивал головой. Видимо, что-то про старого Ренна им было известно.
– Мадам Николь пригласила меня поехать за город на деревенский праздник. Ее в свою очередь пригласил на него господин Баттистон, сотрудник Елисейского дворца и ее друг еще со школьных времен.
«Ребята» быстро переглянулись.
– А мадам Николь говорила вам что-то о полете на шаре, когда приглашала? – спросил «бизнесмен».
– Нет. В машине они с Баттистоном говорили о том, что меня ждет какой-то сюрприз, но не сказали, какой именно.
Ледников старался отвечать максимально подробно. «Ребята» должны были поверить, что он с ними искренен.
– То есть шар к полету готовили люди Баттистона? – уточнил «регбист».
– Очевидно. Ведь мадам Николь была в это время в Париже. Наверное, она попросила его сделать это. Вы можете уточнить это у господина Баттистона.
«Ребята» опять молча переглянулись. Потом «регбист» быстро сказал:
– Мсье Баттистон уже ничего не расскажет. Его нашли утром в его доме повешенным.
Ледников помолчал, а потом автоматически задал вопрос профессионального следователя:
– Самоубийство или…
– Это сейчас выясняют эксперты.
«Бизнесмен» в это время внимательно следил за лицом Ледникова. Но вряд ли он что-нибудь там увидел. Все-таки амимия очень удобная штука для допросов. К тому же это известие не стало для Ледникова сюрпризом – он ожидал чего-то подобного. Но демонстрировать это было ни к чему, и поэтому он сделал вид, что изумлен сообщением. А потом рассудительно сказал:
– Ну, поверить, что такой человек, как Баттистон, сам полез в петлю, мне лично затруднительно. Для этого он был слишком жизнерадостным и слишком нравился сам себе.
– Идет следствие, причина смерти мсье Баттистона устанавливается, – не стал выкладывать все карты «бизнесмен». – Пока мы можем только строить догадки и предположения.
– А причина взрыва тоже еще не известна? – поинтересовался Ледников.
Интересно, тут они тоже будут темнить? Делать вид, что еще ничего не установлено?
«Регбист» набычился и спросил в ответ:
– Вы уверены, что это было покушение?
– Я думаю вы тоже.
– Тогда возникает вопрос – на кого? На вас? На мадам Николь? Других вариантов нет.
– Есть.
«Ребята» уставились на Ледникова с искренним недоумением.
– Взрыв могли организовать, чтобы подставить Баттистона, который был организатором этого милого пикника.
– Но с какой целью?
– Согласитесь, это происшествие ставило крест на его пребывании в Елисейском дворце. А этого там хотели многие. Не мне вам рассказывать, что его очень хотели выгнать из администрации, не хватало лишь конкретного повода.
И вот повод появляется – несчастный случай с его единственной защитницей… Которую, как вам тоже известно, во дворце многие не любили…
– Но зачем же тогда было его потом убивать? – не выдержал «регбист».
– В таких случаях обычно убивают для того, чтобы замести следы. Теперь Баттистон ничего не расскажет. Наверное, он что-то заподозрил, а это не входило в их сценарий.
– Их? Кого вы имеете в виду?
– Понятия не имею. Dans cette affaire, je suis blanc. В этом деле я чист. Я всего лишь жертва. А расследование – уже ваша забота. Я знаю, как это раздражает, когда кто-то лезет в дело, которое ты ведешь, поэтому не хочу вам навязывать свои предположения.
Когда «ребята» убыли, а Немец умчался вслед за ними, чтобы навестить заскучавшую без патрона Клер, он растянулся на диване и закрыл глаза.
Все происшедшее мнилось ему миражом, наваждением, в котором не было сил и смысла разбираться. Николь пострадала, но теперь она в безопасности. И это самое главное. А то, что между ними произошло, осталось в прошлом.
Он ощущал это ясно, ему не нужно было для этого видеться и говорить с Николь. Эта страница его жизни прочитана до самого конца и даже перевернута. Она перевернута не им и не Николь, а порывом ветра, налетевшего с далеких пустынь и так похожего на волю судьбы, с которой нельзя спорить. Можно лишь склонять перед нею голову, без обид и оправданий.
И когда это стало ясно ему окончательно, грусть и одиночество овладели им.
А потом он вдруг вспомнил, как «бизнесмен», уже уходя, сказал:
– Мы верим, что вы, мсье Ледников, человек благоразумный. И не будете использовать свои специальные навыки для того, чтобы самостоятельно искать виновных во взрыве. У нас, во Франции, это позволено только полиции и специальным службам. Нам не нужны люди, которые лезут не в свои дела.
Ледникову даже показалась, что «регбист» и «бизнесмен» высокомерно и презрительно усмехнулись.
И свирепая злость захлестнула его. Ишь ты, они верят в его благоразумие! Нашли тихого парня, который не сует нос, куда ему не позволяют! Да пошли вы!.. Это его дело – разобраться, установить, что в действительности произошло. Потому что это его женщину хотели уничтожить вместе с ним самим. И никто не знает, зачем и кому это было надо. Никто не даст гарантий, что эти люди не повторят свою попытку. А значит, это его, Ледникова, дело. И он не сунет туда нос, а залезет с ногами и головой. И пусть катятся со своим благоразумием! И Немец, кстати, тоже!
