– Пожалуйста, Бог, – молилась она, – пусть ребенок поскорее
умрет и попадет в рай. Поскорее.
Она забралась на кровать, легла, чувствуя себя виноватой и
испорченной. Она сделала то, что мистер Болдок не велел делать, а мистер Болдок
умный человек. За свечку Даме в Голубом она себя не корила наверное, потому, что
с самого начала не верила в успех. И в том, что принесла Джозефину на террасу,
она не видела зла. Она же не сунула кошку в коляску – вот это было бы злое
дело. А если бы Джозефина по собственному желанию?..
Но в эту ночь она перешла Рубикон. Бог – он всемогущ…
Некоторое время Лауру била дрожь, но потом она заснула.
Глава 5
Анджела и Артур Франклин уехали на машине.
Наверху в детской новая няня, Гвинет Джонс, укладывала
ребенка спать.
Ей было тревожно, В последнее время у нее появились
определенные предвестники, ощущения, и вот сегодня вечером…
– Мне это показалось, – твердила она себе. – Одно
воображение, только и всего.
Ведь врач говорил, что второго припадка может никогда и не
случиться!
В детстве бывало, а потом ничего не было вплоть до того
ужасного дня…
Эти детские припадки тетя называла зубовными судорогами. Но
врач сказал совсем другое слово, спокойно и без уверток он назвал болезнь. И
решительно заявил: «Вам нельзя работать с детьми. Это небезопасно».
Но она уже заплатила за дорогостоящее обучение. У нее была
профессия, она умела делать свое дело, получила диплом, ей хорошо платили, и
она любила ухаживать за малышами. Прошел год – ничего плохого не случилось. Все
это чепуха, решила она, врач ее просто запугивает.
И она написала в бюро – в другое бюро по найму, и вскоре
получила место; ей тут нравилось, а ребенок – просто прелесть.
Она положила ребенка в кроватку и пошла ужинать.
Потом среди ночи она проснулась от беспокойства, почти в
ужасе. Она подумала:
«Надо выпить горячего молока. Все пройдет».
Она зажгла спиртовку и поставила ее на стол у окна.
Второго предупреждения не было. Она свалилась, как сноп, и
корчилась в судорогах на полу. Лампа упала, пламя побежало по ковру и добралось
до муслиновых занавесок.
* * *
Лаура вдруг проснулась.
Ей снился сон, плохой сон, подробностей она не помнила.
Кто-то за ней гнался; но теперь она в безопасности, дома, в своей кровати.
Она нащупала лампу, включила ее и посмотрела на часы.
Двенадцать часов. Полночь.
Она сидела и почему-то не спешила выключать свет.
Что такое? Странное потрескивание… «Наверное, воры», –
подумала Лаура. Как все дети, она все время ожидала воров. Она вылезла из
кровати, подошла к двери, приоткрыла ее и высунула голову. Кругом было тихо и
темно.
И все-таки Лаура чувствовала непонятный запах дыма.
Она прошла через площадку и открыла дверь, ведущую к
прислуге. Ничего.
Пошла на другую сторону площадки и распахнула дверь, за
которой был небольшой коридорчик, ведущий в детскую и детскую ванну.
Она отшатнулась в ужасе. Огромные черные клубы дыма охватили
ее.
– Пожар! Горим!
Лаура с криком бросилась в крыло прислуги:
– Пожар! Горим!
Ей не очень ясно помнилось, что тогда происходило.
Этель – Этель, бегущая вниз к телефону; Кухарка – Кухарка,
окутанная дымом, утешает ее: «Все будет хорошо, пожарники сейчас приедут, они
вытащат их через окно, не волнуйся, моя дорогая».
Но Лаура знала, что не будет все хорошо.
Она была в отчаянии: она знала, что это Бог откликнулся на
ее молитву. Бог действовал быстро и с неописуемой жестокостью. Так Он забирал
ребенка на небеса.
Кухарка подталкивала Лауру к крыльцу:
– Идите, мисс Лаура, нечего ждать, надо выбираться из дома.
Но ведь Няня и ребенок не могут выбраться из дома!
Они отрезаны там, в детской!
Кухарка тяжело спускалась по лестнице, таща за собой Лауру.
Но только они вышли из дверей на газон, где уже стояла Этель, и кухарка
ослабила хватку, как Лаура рванулась обратно и взбежала вверх по лестнице.
Откуда-то издалека из-за дыма доносился жалобный плач.
И тут в Лауре вдруг что-то проснулось: неожиданная теплота,
страстное желание спасти, это непонятное, нерасчетливое чувство, – любовь.
Рассудок действовал трезво и четко. Она откуда-то знала, что
для спасения на пожаре надо обмотать рот мокрым полотенцем. Она вбежала в свою
комнату, схватила махровое полотенце и окунула его в кувшин, обмотала вокруг
головы и ринулась в дым.
Коридор был уже в огне, падали куски дерева. Там, где
взрослый оценил бы степень риска и шансы на успех, – Лаура бросилась очертя
голову с детским мужеством неведения. Она должна вытащить ребенка, она должна
его спасти. Иначе он сгорит заживо. Она споткнулась о тело лежащей без сознания
Гвинет, не понимая, что это. Кашляя и задыхаясь, она пробиралась к кроватке –
ширма частично отгораживала ее от дыма. Лаура схватила ребенка, прижала к себе
и накрыла мокрым полотенцем. Задыхаясь от дыма, она повернулась к двери.
Но идти было некуда. Дорогу назад отрезало пламя.
Лаура не потеряла разума. Есть еще дверь на чердак.
Она нащупала ее, толкнула, оказалась в пустом отсеке, откуда
шаткая лестница вела на чердак. Они с Чарльзом не раз вылезали по ней на крышу.
Если удастся выбраться на крышу…
Приехала пожарная машина, и к ней с криком кинулись две
обезумевшие женщины в ночных рубашках:
– Ребенок! В комнате наверху ребенок и няня!
Пожарник присвистнул и закусил губу. Та часть дома была
объята огнем. «Пропащее дело, – сказал он себе. – Живыми их не вытащить!»
– Кто-нибудь еще выбрался? – спросил он.
Кухарка огляделась и закричала:
– Где мисс Лаура? Мы вышли вместе! Где она?
В это время пожарник окликнул:
– Эй, Джо, смотри, там кто-то на крыше, в том конце. Давай
лестницу.
