Сможет ли Ширли?
Глава 3
– Не знаю, стоит ли тебе ехать знакомиться с моей теткой. –
Генри с сомнением посмотрел на Ширли. – Боюсь, тебе будет ужасно скучно.
Опершись о железную ограду загона, они невидящими глазами
следили за единственной лошадью, Номером 19, которую монотонно водили по кругу.
Ширли в третий раз приезжала на скачки вместе с Генри.
Другие молодые люди увлекались кино, но Генри сосредоточился на спорте. В этом
также состояло волнующее отличие Генри от остальных.
– Я уверена, что мне не будет скучно, – вежливо возразила
Ширли.
– Ты просто не сможешь не заскучать. Она составляет
гороскопы и увлекается пирамидами.
– А ты знаешь. Генри, что ты мне не сказал даже, как зовут
твою тетю?
– В самом деле? – удивился Генри.
– Она Глин-Эдвардс?
– Нет. Фейрборо. Леди Мюриэл Фейрборо. Вообще-то она ничего.
Никогда не спрашивает, куда ты пошел. И всегда выручает в критических
ситуациях.
– Эта лошадь такая унылая, – сказала Ширли, глядя на Номер
девятнадцать, – ей хватило духу перевести разговор на лошадей.
– Скверное животное, – согласился Генри. – Худшая из того,
что есть у Томми Твисдона. Думаю, она сойдет с дистанции на первом же барьере.
На круг вывели еще двух лошадей, и к перилам приникло больше
народу.
– Что там? Третий заезд? – Генри сверился с картой. – Номера
увеличиваются? Бежит Номер восемнадцать?
Ширли посмотрела на табло.
– Да.
– Мы могли бы на нем немного выиграть, если цена будет
нормальной.
– Генри, ты так много знаешь о лошадях. Ты… когда ты рос, у
тебя были лошади?
– Мой опыт ограничивается общением с букмекерами.
Ширли собралась с духом и спросила то, что хотела:
– Как странно, что я о тебе почти ничего не знаю, ты не
находишь? Есть ли у тебя отец с матерью, или ты сирота, как я?
– О! Мои отец с матерью погибли во время бомбежки. Они
сидели в Кафе-де-Пари.
– О Генри, как это ужасно!
– Да, не правда ли? – согласился Генри, не проявляя, однако,
чрезмерных эмоций. Почувствовав это, добавил:
– Это было более четырех лет назад. Я их очень любил и все
такое, но нельзя же все время жить воспоминаниями, не так ли?
– Нельзя, – неуверенно согласилась Ширли.
– С чего вдруг такая жажда информации? – осведомился Генри.
– Ну, всегда хочется узнать о людях побольше. – Ширли почти
извинялась.
– Неужели? – Генри искренне удивился. – Тогда тебе лучше
пойти и познакомиться с моей тетей. Обговори это с Лаурой как положено.
– С Лаурой?
– Ведь для Лауры важны условности, не так ли? Передай ей мои
уверения в полном почтении.
Вскоре после этого леди Мюриэл прислала записку с
приглашением Ширли на ленч и сообщением, что Генри заедет за ней на машине.
* * *
Тетка Генри напоминала Белую Королеву. Ее костюм представлял
собой смесь разных ярких шерстяных вещей, она усердно работала спицами, а на
голове у нее высился пучок волос, тронутых сединой, из которого во все стороны
торчали непослушные пряди.
Она умудрялась сочетать в себе живость и рассеянность.
– Как мило, что вы заехали, дорогая, – тепло сказала она,
пожимая Ширли руку и роняя моток ниток. – Генри, будь умницей, подними.
Расскажите, когда вы родились?
Ширли сказала, что родилась восемнадцатого сентября тысяча
девятьсот двадцать восьмого года.
– Понятно. Дева. А в котором часу?
– Не знаю.
– Какая досада! Вы должны это выяснить и сообщить мне. Это
очень важно. Где спицы восьмой номер? Я вяжу для флота – пуловер с высоким
воротом.
Она развернула вязанье.
– На очень крупного моряка, – сказал Генри.
– Я думаю, во флоте все крупные, – добродушно согласилась
леди Мюриэл. – В армии тоже. Помню, майору Тагу Мюррею – девяносто килограммов
подыскивали специально для поло пони под его вес, и ничего не могли поделать,
когда он, бывало, заездит их всех. Так он и сломал себе шею в Пайтчли,
[3]
жизнерадостно закончила она.
Вошел старый, трясущийся дворецкий и объявил, что кушать
подано.
Они прошли в столовую. Еда была неважная, столовое серебро –
тусклое.
– Бедный старый Мелшем, – сказала леди Мюриэл, когда
дворецкий вышел, – он не может уследить за всем. И руки у него так дрожат, что
я не уверена, сумеет ли он обнести поднос вокруг стола. Я сто раз твержу ему,
чтобы ставил его на боковой столик, а он не хочет. И не позволяет заменить
серебро, не видит, что его надо почистить.
И все время ругается с сомнительными служанками, каких
только и можно найти сегодня, говорит, не привык к таким. Ну и как быть? Это
все из-за войны.
Они вернулись в гостиную, и леди Мюриэл оживленно болтала о
библейских пророчествах, об измерении пирамид, и как дорого стоят незаконные
талоны
[4]
на одежду, и как трудно сделать цветочный бордюр.
После чего неожиданно смотала свои клубки и заявила, что
прогуляется с Ширли по саду, а Генри отослала с поручением к шоферу.
– Генри – милый мальчик, – сказала она Ширли, когда они
остались одни. – Конечно, очень эгоистичный и до ужаса экстравагантный, но чего
от него ждать после такого воспитания?
– А что, он похож на мать? – осторожно прощупала Ширли.
– О Господи, нет, конечно. Бедная Милдред была жутко
экономна. У нее это была страсть. Я вообще не могу понять, зачем мой брат на
ней женился, она даже хорошенькой не была, и ужасно скучная. Думаю, счастливее
всего она была на ферме в Кении в солидной фермерской среде. Позже, правда, они
стали жить повеселее, но это ее не устраивало.
