Лаура понимала, что быть приглашенной на чай к мистеру
Болдоку большая честь, и соответственно подготовилась. Она явилась умытая,
причесанная, аккуратно одетая, но все же настороженная, потому что Болдок был
опасным человеком.
Домохозяйка провела ее в библиотеку, где Болдок оторвался от
книги и воззрился на нее.
– Привет. Ты что здесь делаешь?
– Вы пригласили меня на чай, – ответила Лаура.
Болдок глядел на нее в раздумье. Лаура ответила твердым
вежливым взглядом, успешно преодолев внутреннюю неуверенность.
– Да. – Болдок потер нос. – Хм… да, пригласил. Не знаю
зачем. Ну садись.
– Куда?
Вопрос был в высшей степени уместный. Библиотека была
заставлена стеллажами до потолка, полки забиты книгами, а те, которые не
поместились, валялись кучами на полу, на столах и стульях.
Болдок с досадой огляделся.
– Придется что-то предпринять, – недовольно сказал он.
Выбрав кресло, загруженное меньше других, он, сопя и пыхтя,
сгрузил на пол две охапки пыльных книг.
– Вот. – Он отряхнул руки и чихнул.
– Разве здесь никто не вытирает пыль? – спросила Лаура,
степенно усаживаясь в кресло.
– Пусть только попробуют! – сказал Болдок. – Заметь, за это
приходится бороться. Женщине ничего другого не надо, дай только попрыгать с
огромным желтым пылесосом да натащить кучу банок с липкой дрянью, воняющей
скипидаром или еще чем похуже. Схватит книги и сложит стопками по размеру, не
считаясь с тематикой. Потом включит свою вредоносную машину, пожужжит, попыхтит
и наконец уходит, страшно довольная собой, а ты после этого месяц не можешь
найти нужную книгу. Женщины! О чем только Господь Бог думал, создавая их!
Наверно, ему показалось, что Адам слишком зазнался; как же, венец творения,
давал имена животным и все такое. Бог решил, что пора дать ему пинка. Не смею
сказать, что он был не прав. Но создавать женщину – это уж слишком. Посмотри,
во что бедняга вляпался! Прямиком в первородный грех!
[1]
– Мне очень жаль, – сказала Лаура.
– Чего тебе жаль?
– Что вы так обижены на женщин, потому что я, по-моему, тоже
женщина.
– Пока еще нет, слава Богу, – сказал Болдок. – Правда, это
ненадолго. Это неизбежно, но не будем о грустном. Кстати, я вовсе не забывал,
что ты придешь на чай.
Ни на минуту. Я притворялся с определенной целью.
– С какой?
– Ну… – Болдок опять потер нос. – Во-первых, я хотел
посмотреть, что ты на это скажешь. – Он кивнул. – Ты прошла тест отлично.
Просто очень хорошо.
Лаура уставилась на него в полном недоумении.
– Была и другая причина. Если мы с тобой собираемся дружить,
а похоже, к этому идет, то ты должна принимать меня таким, каков я есть –
грубый, неласковый скряга. Понятно? Никаких сладких речей. «Дорогое дитя, как я
рад тебя видеть, я так тебя ждал».
Болдок повторил последнюю фразу тонким фальцетом, с
неприкрытым презрением. Вся серьезность мигом слетела с лица Лауры, она
засмеялась.
– Было бы очень смешно, – сказала она.
– Еще бы.
К Лауре вернулась солидность. Она задумчиво глядела на него.
– Вы думаете, мы будем дружить?
– Дело взаимного согласия. Тебе нравится эта идея?
Лаура подумала.
– Это немного странно, – с сомнением сказала она. – Дружат
обычно дети, они вместе играют.
– Не рассчитывай, что я буду играть с тобой
«Каравай-каравай, кого хочешь выбирай»!
– Это для маленьких, – с упреком сказала Лаура.
– Наша дружба будет протекать, безусловно, в
интеллектуальном плане.
Лаура была довольна.
– Я не совсем понимаю, что это значит, но мне нравится.
– А значит это, что мы будем встречаться и обсуждать темы,
представляющие взаимный интерес.
– Какие темы?
– Ну… например, еда. Я обожаю поесть. Думаю, ты тоже. Но мне
шестьдесят лет, а тебе – сколько? Десять?
Вне всякого сомнения, наши мысли на этот счет будут
различными. Интересно. Будут и другие темы: краски, цветы, звери, история
Англии.
– Вроде жен Генриха Восьмого?
– Именно. Произнеси имя Генрих, и девять человек из десяти
вспомнят жен. Какое оскорбление для человека, прозванного Справедливейшим
Принцем Христианского Мира и первостатейного государственного деятеля, – а его
вспоминают только за попытки получить законного наследника мужеского пола! Его
мерзкие жены не имеют никакого значения для истории.
– А я думаю, что его жены очень важны.
– Ага! Уже дискуссия.
– Я бы хотела быть Джейн Сеймур.
– Почему так?
– Она умерла, – исступленно проговорила Лаура.
– Но умерла и Нан Буллен, и Катерина Говард.
– Их казнили. Только одна Джейн была за ним замужем год,
родила ребенка и умерла, и все ее ужасно жалели.
– Что ж, твоя позиция понятна. Пошли в другую комнату,
может, нам чаю дадут.
* * *
– Какое замечательное чаепитие! – пылко воскликнула Лаура.
Она обежала глазами булочки со смородиной, рогалики, эклеры,
сандвичи с огурцом и огромный неудобоваримый и жирный кекс с изюмом. И
хихикнула:
– Вы меня ждали! Хотя , у вас каждый день так?
– Упаси Бог!
Они дружно принялись за еду. Болдок съел шесть сандвичей с
огурцом, Лаура – четыре эклера и попробовала понемножку всего остального.
– Я рад, что у тебя хороший аппетит, – сказал Болдок, когда
они закончили.
– Я все время хочу есть. И меня никогда не тошнит, как
Чарльза.
– Хм, Чарльз. Я думаю, ты по нему тоскуешь.
– Да, очень. Правда.
