В какой-то момент у Андрея что-то не заладилось с работой, начались конфликты с отцом, особенно обострившиеся во время крушения государства. Андрей во всем винил советскую власть и обернулся пламенным демократом, с головой ушедшим в образовавшуюся бучу, боевую и кипучую. Даже Ледников, в силу более юного возраста смотревший на происходящее несколько со стороны, удивлялся его энтузиазму и восторгу.
Ничего особенного от своего бескорыстного участия в исторических событиях Андрей не получил. Поклявшись больше никогда не служить в государственных учреждениях, он в конце концов оказался в должности рядового юриста частной фирмы, где, естественно, царили тоталитарные порядки, непробиваемое кумовство и чудовищное лицемерие. Объединяло всех сотрудников фирмы стремление что-то стырить по-быстрому и всепоглощающее желание халявы.
Общая обстановка в стране тоже не радовала. Но Андрей, хотя и не был слепым, не отказывался от идеалов свободы. Он приспособился к новым временам и нашел способ, как оставаться верным идеям революции, даже видя то, что творится вокруг. Оказалось, для этого нужно все больше и больше ненавидеть советскую власть. Чем гнуснее и нелепее становилась наступившая жизнь, тем более страстно и яростно клял он советское прошлое. В то время как все большее число людей согласно Пушкину - «настоящее уныло, что пройдет, то будет мило» - относилось к советскому прошлому все снисходительнее, он черпал силы для веры в свободу и демократию в постоянном усугублении своей ненависти. Его личные счета к советской власти становились все глобальнее и изощреннее. Поистине они приобретали гомерические размеры и библейский трагизм. Он описывал свою молодость такими черными красками, что Ледников порой с трудом верил, что ему приходилось собственными глазами видеть в те жуткие годы Андрея в самом веселом и счастливом расположении духа, в окружении завидно красивых женщин и беспечно веселых друзей, за столом, ломившимся от изысканных яств и напитков…
В последние годы, правда, в испепеляющей ненависти Андрея к прошлому появилось что-то профессионально занудное и по-стариковски негибкое, засохшее. А вот на трудовом поприще дела его стали налаживаться. Во-первых, с годами в нем обострилось умение отстаивать свое не только без всякого стеснения, но и со скандалами, на которые он от рождения был большой мастак. А во-вторых, Гланька без всякой застенчивости пригласила в одну из первых же своих телепередач хозяина фирмы, в которой подвизался Андрей. После передачи Андрей был моментально переведен на должность с куда более широкими перспективами. Никто из Востросаблиных не увидел в этом ничего предосудительного, потому что невероятное, заложенное от природы умение приспосабливаться к обстоятельствам было их семейной чертой.
Но трогать Андрея за хронически воспаленное место сегодня у Ледникова не было никакого желания. Не хватало еще ему затевать тут скандалы. Тут и без него желающих хоть отбавляй. И потому, спокойно глядя Андрею в глаза, он сказал:
- Да нет, конечно. Ничего я не хочу напоминать. Я совсем о другом. О том, что вокруг самоубийства Пуго тоже ходило много разных слухов. Действительно ли это было самоубийство и не помог ли им кто-нибудь? Ведь пуля вошла в так называемую «точку киллера» - ровно посередине воображаемой линии между виском и ухом. Обычно так стреляют профессиональные убийцы, делая контрольный выстрел в голову. У жертвы в таком случае нет никаких шансов на выживание. И хотя Пуго, когда его нашли, еще дышал, шансов у него не было…
Слушали его, затаив дыхание. Ледников выдержал эффектную паузу и продолжил:
- Ампилогов погиб после такого же точного, расчетливого выстрела. Непрофессионалы даже если стреляют так, то обычно выше. Кстати, во время расследования убийства Ампилогова все оперативники дружно говорили, что стрелял, скорее всего, профессионал. Во всяком случае, почерк - профессионала, совершенно неженский. Любому сыщику или следователю известно, что женщина обычно может выстрелить только спонтанно - в результате бурной ссоры, скандала, выяснения отношений… При этом женщины почти всегда стреляют в туловище, а не в голову.
- Почему? - деловито спросила Гланька.
- Тут, с одной стороны, боязнь промахнуться, потому как оружием они обычно владеют хуже мужчин. А с другой… Женщины много времени проводят перед зеркалом, для них любой недостаток на лице - страдание, у них всегда присутствует инстинктивный, неосознанный страх обезобразить человеческое лицо…
- Ледников, да ты у нас просто Фрейд! - захлопала в ладоши Гланька.
- Ну да… Это азы криминалистики, - поскромничал Ледников. - Еще, например, известно, что женщина - а тем более находящаяся в состоянии сильного душевного возбуждения! - если стреляет, то всегда выпускает всю обойму до последнего патрона. Практически никогда не ограничивается одним выстрелом.
- А это еще почему?
- Потому что в порыве ярости и гнева она не способна сразу оценить результаты стрельбы, не понимает, попала она или нет, убила или… Поэтому в экстазе она чаще всего палит и палит, как заведенная, боясь остановиться. Ужасаясь тому, что вот сейчас патроны закончатся, и она увидит, что натворила.
- Класс! - неизвестно о чем сказала Гланька. - И что из всего этого следует?
- С точки зрения классической криминальной психологии из этого следует, что в Ампилогова стреляла не женщина. Или…
- Или?
- Или женщина совершенно необычная, с повадками и навыками профессионального киллера.
- Киллера! - фыркнула Гланька. - Откуда его жена вообще знала, как с этим пистолетом обращаться? Что сначала надо снять его с предохранителя?
- Ну, это-то как раз для нее была не проблема, - вдруг спокойно сказал доселе не проронивший ни слова Андрей.
- Да? - слегка опешила от неожиданности Гланька. - Откуда ты знаешь?
- А они с мужем у нас на участке как-то устроили показательную стрельбу.
- Иди ты!
- Пришли в гости и притащили именной пистолет Ампилогова. И всем дали пострелять. Даже мне. И я помню, она палила очень ловко. Во всяком случае, куда лучше меня. Оказывается, у них это было обычное дачное развлечение. Кстати, следы от пуль в наших соснах до сих пор видны. Можно посмотреть, если есть желание.
- Как интересно! - загорелась Гланька. - А, Ледников? Как тебе поворот сюжета?
- Ну, палить для развлечения по воробьям и хладнокровно стрелять в человека - вещи все-таки разные, - пожал плечами Ледников, барабаня пальцами по столу. - И потом - как стрелять… Тогда выясняли, можно ли было произвести выстрел так, чтобы он не был слышен спящим в доме охранникам? Выяснили - можно. Только в данном случае выстрел должен быть сделан в упор. То есть пистолет надо вплотную приставить к виску, и тогда голова жертвы срабатывает как глушитель. Значит, Ампилогова должна была упереть ствол прямо в голову спящего мужа…
Тут он увидел, с каким ужасом смотрит на него Виктория Алексеевна, и подумал, что сеанс игры в следствие пора сворачивать. Что это он так разговорился? Неужели все из-за того, что ему хочется произвести впечатление на эту молодую нахалку? Ну, ты, Ледников, даешь! Наверное, все из-за того, что пребывание в этом семействе стало его уже порядком утомлять. Тут за каждым словом подводные рифы, неведомые ему тайны, намеки и упреки. Тут все готовы в любой момент сорваться в ссору, истерику, слезы, а потом целоваться в умилении. Взвинченный, непонятно от чего психующий по любому поводу Андрей, несчастная в каждом слове Виктория Алексеевна, будто взбесившаяся, откровенно презирающая самых близких людей Гланька, раздолбай Артем, которому на всех, кроме себя, наплевать… Что, у него своих проблем не хватает? С головой! Но никто из них об этом даже на секунду не задумался, даже не поинтересовался, а как он живет. Эти люди ведут себя так, словно он только и должен, что переживать и решать их проблемы!
