Ледников скатился с дивана и, извиваясь и судорожно дергаясь всем телом, стал продвигаться в сторону маленькой комнаты. Ленту ему все-таки, видимо, удалось как-то растянуть или надорвать, и ему казалось, еще чуть-чуть и он сможет освободить руки…
Но ничего не получалось!
Он привалился спиной к батарее и принялся драть проклятую ленту о ребро, раздирая в кровь собственную кожу, рискуя вывернуть плечи, как некогда выворачивали их у нечестивых, подвешивая на дыбу.
Огонь в коридоре рокотал и выл все сильнее и оглушительнее. Там уже что-то валилось и с треском падало. Комната неотвратимо наполнялась плотным и едким дымом. У Ледникова заслезились глаза. Отвратительный, острый запах гари мутил голову. Еще немного, и он задохнется.
И эта сводящая с ума тишина в маленькой комнате! Гланька не пыталась даже как-то стукнуть, поскрести ногами по полу… Она или была без сознания, или…
В двери вдруг возникла какая-то странная темная фигура, у которой не было головы. Фигура склонилась над телом Негодина, потом снова выпрямилась.
- Гланя! Валентин! Вы где тут?
Господи, это же Нюра! Ее голос! Откуда она взялась?
- Нюра, тут я! - задыхаясь и кашляя, просипел Ледников.
Фигура приблизилась к нему. Это действительно была Нюра. Только телогрейку свою она накинула на голову, спасаясь от огня.
- Нюра, руки развяжи, руки! Гланька там, в комнате!
- Вот гады-то, подожгли! - бормотала Нюра, распутывая ленту на руках Ледникова. - Совсем люди тварями стали!
Едва Ледников почувствовал, что руки его свободны, он, ломая ногти, стал сдирать скотч на ногах.
- Нюра, Гланьку развязывай, скорее! Там она, в маленькой комнате!.. Давай, Нюра, давай!..
Нюра без страха метнулась в маленькую комнату, где уже пылало, а Ледников продолжал рвать проклятый скотч.
Избавившись наконец от липких пут, задыхаясь и кашляя, не чувствуя онемевших ног, он ввалился в маленькую комнату, уже сильно затянутую дымом.
Гланька сидела посреди комнаты на стуле. Руки связаны за спиной, ноги скручены, рот заклеен. Голова ее была бессильно и жутко запрокинута назад.
Ледников чуть тряхнул ее за плечи и с дикой радостью, которой он даже не ожидал в себе, увидел, как глаза ее открылись. Он осторожно, чтобы не причинить ей боль, стал отдирать кусок ленты, которым был заклеен ее рот. Глаза ее опять закатились.
- Ты на руки ее бери, не дойдет она сама! - толкнула его в спину Нюра. - Давай, Валентин, давай!.. Волоки ее! Сейчас газовые баллоны за кухней рваться начнут - пропадем! Ну, что ты копаешься? Выноси ее, там развяжешь!
Ледников подхватил Гланьку на руки, отбросил ногой стул и тяжело поспешил за Нюрой, которая опять накинула телогрейку на голову и превратилась в нелепую, непонятную фигуру.
Нюра была уже в дверях, когда Ледников словно споткнулся у тела Негодина. Ему вдруг показалось, что Негодин шевельнулся.
- Брось его! - повелительно крикнула Нюра. - На кой он тебе? Потолок сейчас обвалится, прогорело все!
Входная дверь уже пылала, когда они проскочили через нее. Холод Ледников почувствовал, лишь когда отошел от дома на несколько шагов. Он вдруг почувствовал, что ноги его подгибаются, голова ничего не соображает, рот набит вонючей гадостью… Он понял, что прямо сейчас просто рухнет на землю. Вместе с Гланькой.
Тут обернулась Нюра и, словно поняв все сразу, подхватила Гланьку под ноги.
- На скамейку неси, не на снег же ее класть!
Уже вдвоем они дотащили Гланьку до садовой скамейки. Ледников усадил ее и буквально свалился рядом. Глаза у нее были все еще закрыты, но она дышала.
Нюра садиться не стала. Отошла на дорожку, откуда был лучше виден пожар, и смотрела, как зачарованная, на полыхающий дом.
Вдруг в одном из окон появилась тень, похожая на человека. Тень как бы припала к окну, но тут внутри дома что-то грохнуло, дом сразу осел, крыша с грохотом и треском повалилась внутрь, и оттуда поднялся фонтан искр.
- Ну и слава богу! - вдруг с облегчением вздохнула Нюра. - Теперь чужим не достанется. Я ведь его сама хотела поджечь, да не сумела - рука не поднялась. А теперь все… Нет его. И хорошо.
Было уже совсем темно. Огонь от полыхающего дома высвечивал красные стволы сосен, темные треугольники елей, искры кружились над пожарищем в горячем воздухе - словно валил красный снег.
- Конец дома Востросаблиных, - вдруг негромко сказала Гланька. - Будто и не было его на свете… А бабуля так за него переживала!
Лицо ее то растворялось в темноте, то резко проступало из нее, когда огонь вспыхивал сильнее.
- Нюра, это ты нас спасла? - поинтересовалась Гланька.
Нюра только рукой махнула в ответ.
- Так я и знала. Сидела, связанная, и думала: если Нюра придет, выберемся. А не придет - конец!
- Тебя Валентин вынес, на своих собственных руках, - негромко и без всякого интереса к разговору сказала Нюра.
- Нюра, а ты чего примчалась вдруг? - спросил Ледников. - Неужели огонь увидела?
- Так от меня разве увидишь?.. Далеко больно. Просто как толкнуло что-то - беги посмотри, что там! На душе вдруг такая тоска наступила! Как тогда, когда Николай Николаевич погиб. Только тогда я не успела…
- Еще бы пара минут… - вздохнул Ледников. - И ты бы нас уже не спасла.
- Нет, Нюра, ты титан, - уже обычным своим голосом сказала Гланька. - Ты даже не знаешь, кто ты… Какая сила в ней сокрыта…
- Да ладно, разохалась! - отмахнулась Нюра. - Вы теперь как - домой поедете или тут переночуете, у меня?
- Нет, Нюра, я тут больше не могу, извини, - хихикнула Гланька. - Впечатлений после всей этой ярмарки безумия вполне достаточно. Мне только этот дяденька Якуб теперь долго сниться будет. Поедем.
- Ну, глядите, - не стала уговаривать Нюра. - Только осторожней на машине-то.
И в это мгновение в кармане у Гланьки затарахтел мобильник.
- Да, - сказала она. - Что у тебя с голосом?..
Потом она уже только слушала. Ледников с тревогой смотрел на нее - не хватало еще на сегодня новых приключений!
- Скоро буду! - устало сказала Гланька. - Ты меня жди, я уже еду.
Она отключила мобильник, посмотрела на Ледникова, на Нюру, потом на догорающий дом. Огонь на глазах стихал. Уже стало слышно карканье ворон в черных верхушках деревьев.
- Бабушка умерла, - сказала Гланька. - Час назад. Как раз когда мы тут парились и жарились… Надо к отцу ехать, он что-то совсем расклеился.
Нюра молча несколько раз перекрестилась. Кто знает, что у нее было в мыслях, о чем она думала в этот момент? Наверное, о себе, о судье, о Виктории Алексеевне… Но что именно?
